Морфей отложил трубку. Огонь у него в груди не имел ничего общего с кальяном. Только Алисса могла погасить это пламя, потому что именно она его и раздула.
Они провели пять лет вместе, будучи товарищами по играм, пока мать не оторвала от него Алиссу, окровавленную и испуганную. А Морфею пришлось мучиться раскаянием вдали – из-за дурацкой клятвы, которую он дал. Лишившись друга, он впервые испытал горький вкус одиночества. Все те годы, которые он провел в коконе перед первой встречей с Алиссой, беспомощный, страдающий от клаустрофобии… даже они были не так тяжелы. Жизнь не подготовила Морфея к мукам, которые причиняло отсутствие Алиссы.
Наконец она вернулась к нему, оживив прежние чувства, которыми, как казалось Морфею, он вполне владел. Но и это тоже было ненадолго. Алисса ушла опять – по собственному выбору. Боль и одиночество, последовавшие в результате, были мучительны. Они лишали его сил.
Алиссы не было в Стране Чудес всего полгода, и он не понимал, откуда взялась болезненная пустота, которую можно было заполнить только ее прикосновением, запахом, голосом. Одиночки не нуждались в этой ерунде. Они не искали компании и питали отвращение к эмоциональным привязанностям. Их любовь и верность принадлежали диким уголкам Страны Чудес и больше ничему и никому.
Так каким же образом она его изменила?
В последнее время, глядя в зеркало, Морфей не узнавал существо, которое там видел. Он был расколот, сломлен – и презирал свое состояние. Презирал тем более, что Алисса заставила его отчаянно стараться, ухаживая за ней, а сама запросто отдала сердце никчемному смертному.
Морфей подавил рычание. Он не мог понять удачу Джебедии. Почему смертный обладал такой властью над волшебной королевой? Каким образом обыкновенный парень сумел обуздать многогранную магическую натуру полукровки, дух, склонный к хаосу и безумию?
Джебедия тянул Алиссу вниз, в болото скуки и обыденности.
А она нуждалась в свободе.
Морфей раздумывал, не убить ли соперника, но Алисса ни за что бы его не простила. Нет. Настало время для творческого подхода. Если бы Морфей знал, о чем думал Джебедия во время путешествия по Стране Чудес, когда был больше всего напуган и обескуражен, он бы досконально выяснил его слабости. Он бы понял, как победить Джебедию, как столкнуть его с самим собой.
Собственные страхи прикончили бы смертного вернее, чем магия. А затем, уничтожив веру Алиссы в ее земного рыцаря, Морфей оказался бы рядом, чтобы утешить девушку и покорить.
Он снова услышал бы ее смех – как в те времена, когда они были детьми. И лучистая улыбка Алиссы вновь предназначалась бы только ему. И он исцелился бы.
– Сюда, пожалуйста, – кондуктор приглашает Морфея следовать за ним.
Морфей снял шляпу и провел рукой по волосам. Когда жук открыл дверь в купе, от стоявшей на столе тарелки со свежим лунным печеньем донесся аромат миндаля. У стены стояла кремовая кушетка. Фигурная напольная лампа озаряла помещение мягким светом.
Внимание Морфея было приковано к маленькой сцене. Сердце у него забилось от предвкушения – гулко и четко. Алые бархатные занавески могли раздвинуться в любой момент. Тогда на серебристом экране появились бы воспоминания Джебедии…
– Поскольку ты собираешься побывать в голове смертного и посмотреть его забытые воспоминания, – сказал жук, – я обязан предупредить тебя… Человеческие эмоции порой бывают очень сильными. Они могут показать тебе мир совершенно в ином свете.
– Я на это и рассчитываю, – с самодовольной улыбкой ответил Морфей. – Знаешь поговорку про друзей и врагов?
Кондуктор почесал лохматую шкуру.
– Пусть друзья будут близко, а враги еще ближе?
Морфей уселся на мягкую кушетку, скрестив лодыжки, и пригладил полосатые брюки.
– Я не откажусь взглянуть на вещи глазами врага. Это лучший способ обрести власть над ним. Ну или уничтожить его, если появится возможность.
Жук, снова задрожав, нажал тонкой лапкой кнопку на стене. Занавески раздвинулись, и появился экран.
– Представь себе лицо Джебедии, глядя на пустой экран, и ты переживешь его прошлое, как если бы это происходило сегодня.
Он произнес эти слова заученно, почти автоматически, но у Морфея заколотилось сердце. Он подождал, пока жук выключит лампу. Как только кондуктор вышел и закрыл дверь, Морфей словно разошелся по швам и полетел сквозь темноту. Ему показалось, что он состоит из пылинок. Все они собрались на экране в кинематографически яркой картинке, и он оказался в теле Джебедии Холта – и внутри его эмоций.
В тот момент Морфей полностью отдался чужим чувствам. Впервые в жизни он смотрел на мир глазами смертного.
2
Воспоминание первое: криптонит
Джеб проснулся на качающейся кровати.
Он был голый. Почему?
Прежде чем до него это вполне дошло, не меньше тридцати фей, размером с бабочку, появились прямо из воздуха и принялись ласкать его и что-то нашептывать. Он попытался пошевелить руками и ногами. Крылышки фей трепетали очень быстро, как у колибри. Они испускали какие-то частички, похожие на пух одуванчика, и этот пух не позволял Джебу двигаться. Он пах корицей и ванилью и наполнял сознание. Всё вокруг поплыло…
Когда туман рассеялся, оказалось, что он дома, в постели. В окно смотрела ночь, а верхом на нем сидела полуодетая Таэлор. Пальчики с французским маникюром скользили по его груди и животу, направляясь к поясу джинсов.
Что-то было не так. Они с Таэлор поругались накануне выпускного и расстались.
Джеб осторожно сдвинул Таэлор, приподнялся на локтях и отвел волосы с лица девушки. Но взглядом с ним встретилась не Таэлор, а Алисса – знакомые синие глаза, в которых застыло мечтательное, невинное удивление. Его пальцы замерли у нее на висках.
Алисса – у него в постели?
Нет. Исключено. Она еще даже ни с кем не целовалась. А Джеб ни у одной девушки не был первым.
Он твердо помнил: Эл неприкасаема. Она пережила в жизни достаточно бед. А его уж точно было не назвать образцом стабильности.
Высвободив руки, он поднялся на колени.
– Джеб, ты меня не хочешь? – спросила Эл, проводя ладонью по его груди.
Он не ответил. Пальцы у него зудели и ныли, как будто росли. Он поднес их к свету и в ужасе увидел, как они, один за другим, отвалились и превратились в гусениц. Гусеницы поползли к Алиссе, а он ничем не мог им помешать. Джеб упал навзничь на кровать, держа руки перед глазами и потрясенно глядя на окровавленные обрубки на месте пальцев.
Алисса, завопив, попыталась соскочить с матраса, но гусеницы поймали ее, облепили со всех сторон и опутали нитями. На кровати осталось лежать извивающееся тело в коконе.
– Отпустите ее! – закричал Джей.
Перед глазами у него сверкнул свет. Он больше не был дома, в своей кровати. Он находился в особняке Морфея, и суетливые феи гипнотизировали его с помощью каких-то галлюциногенных феромонов.
