Кажется, это было так давно.
У окна стоят два белых безликих манекена, с абажурами вместо шляп. Джеб начинил их проводами и вставил в головы лампочки, смастерив оригинальные светильники на пятнадцатилетие сестры.
Я включаю одну из ламп; на деревянный пол и на кровать падает белый звездчатый отсвет.
– О-о-о… – Кроллик поднимается и начинает танцевать среди теней, которые отбрасывает абажур.
Я наблюдаю за ним в зеркале. Он похож на чудовищную балерину в стеклянном шаре со снегом. Совершенно неуместный в этой комнате, полной нормальных человеческих вещей.
Потом я замечаю собственное отражение. Узоры вокруг глаз еще не совсем исчезли. Кожа блестит, и если бы волосы не были заплетены в косу, они бы шевелились – живые и полные магии.
Я чужая здесь.
Если подумать, сейчас мы все как пришельцы. Даже Джеб. После того, что мы пережили и увидели, здешнее спокойствие кажется опаснее, чем хаос, с которым мы столкнулись в Стране Чудес. Наверное, так чувствуют себя солдаты, вернувшись домой с войны. Как они приходят в норму? Как вписываются в мирную жизнь? Как учатся снова чувствовать себя в безопасности?
В мои мысли проникает жужжащий шепот насекомых. Это очень приятно. Я на мгновение закрываю глаза – и тут же открываю, когда в коридоре раздается пронзительный взвизг.
Подскочив от неожиданности, я сгоняю Кроллика с кровати и велю ему спрятаться в шкаф.
– Не выходи, пока мы тебя не позовем, понятно?
Он кивает и зарывается в кучу швейных принадлежностей на дне шкафа – шарфов, поясов, кусков ткани.
Я стою неподвижно, вытянув руки по швам… Некуда деваться.
Истерические рыдания Дженары приближаются. Джеб ведет ее к приоткрытой двери. Он говорит с сестрой ласково и так тихо, что я не могу разобрать ни слова. Когда дверь, скрипнув, открывается, сердце у меня начинает бешено колотиться.
Они заходят – Джеб обнимает сестру, а она судорожно цепляется за его рубашку, прижавшись к нему. Лицо Дженары скрыто прядями мокрых розовых волос. Джеб, видимо, застал ее, когда она вышла из ванной. Зеленая атласная пижама напоминает мне наши детские ночные посиделки и веселые игры.
Я так скучала по своей подруге.
– Джен… – негромко говорю я, сама не зная, что будет дальше.
При звуках моего голоса Дженара поворачивается.
– Эл?
Ее свежеотмытые щеки надуваются: она пытается сдержать рыдания, но тут же сдается и с криком бежит ко мне.
Я вытягиваю руки, чтобы обнять подругу. Вместе упав на кровать, мы подпрыгиваем на пружинах. Отдышавшись, я втягиваю запах шампуня – смесь цитрусов и жвачки. Улыбка, зародившись в моем сердце, достигает губ; я крепче прижимаю к себе Дженару и чувствую, как по вискам катятся слезы. Ее или мои… неважно.
И это потрясающее ощущение.
Джеб гладит сестру по спине.
– Джен…
– Нет-нет-нет-нет, – всхлипывает она мне в шею. – Не будите меня. Я сплю, я сплю.
Он ставит колено на постель рядом с нашими сплетенными телами, и в его глазах я вижу знакомый страх за младшую сестру.
– Все хорошо, Джен, это не сон, – уверяю я. – Мы здесь.
Джеб гладит Дженару по голове, намеренно задевая мою щеку кончиком пальца. Он не хочет причинять боль сестре – он столько лет защищал ее. Но он знает, что так будет лучше для всех нас.
Неудивительно, что он растерян и окружен сомнениями, совсем как в детстве.
Я хватаю его за руку и притягиваю к себе. Джеб валится на кровать справа от меня. Он ложится рядом, так близко, что его теплое дыхание щекочет мне ухо, и обнимает нас обеих одновременно. Я, как в сандвиче, зажата между двумя самыми близкими людьми. Мы плачем вместе, все трое, а потом до икоты смеемся.
Впервые за несколько недель мы снова вместе. Как одна семья.
Прекрасное ощущение. Может быть, именно так мы вернемся к нормальной жизни.
Успокоившись, Дженара садится и пытается отдышаться.
– Где ты был? Мы везде тебя искали! – с упреком говорит она брату. – Мы думали, что ты…
– Прости. – Джеб становится на колени и прерывает ее, прежде чем она успевает сказать, что они подозревали худшее.
Я лежу, как прикованная к матрасу. Мне страшно двигаться.
– Эл, наверное, надо просто рассказать ей всё сразу, – дрожащим голосом произносит Джеб.
– В том числе – что это я послала тебя туда? – спрашиваю я, с трудом подбирая слова и дико нервничая.
Светло-зеленые глаза Дженары смотрят на меня.
– Что?
До нее начинает доходить…
– Подожди.
Она слезает с постели и выпрямляется, дрожащая, но полная решимости.
– Полиция была права? Ты с самого начала знала, где он? Но почему ты… – Тут она снова начинает плакать. – А твоя мама? Где она? И папа? Что случилось?
Я изучаю ее залитое слезами лицо, три крошечные веснушки на переносице, розовые волосы, с которых на пижаму с оборочками капает вода. Дженара кажется такой беззащитной. Неужели мы правда хотим втянуть мою подругу во всё это? Если мы решимся, обратной дороги не будет.
Джеб заставляет меня сесть.
– Ты единственная, кто может ей показать. Пусть она поймет.
Я сглатываю.
– Даже не знаю, с чего начать.
– Вот с этого.
Он проводит пальцем по разрезам в платье, сквозь которые видны мои голые лопатки. От его прикосновения свернутые крылья начинают зудеть.
Мне делается жарко.
– Подожди, нельзя же сразу… надо подготовить ее.
Дженара пятится к двери.
– Подготовить? Ребята, вы меня пугаете. Сейчас позвоню маме.
Кто-то звонит в дверь, и она замирает. Ее лицо мгновенно светлеет.
– Это Корбин, – негромко говорит Дженара и хочет выйти в коридор.
– Не надо! – Джеб пытается остановить сестру, но она отталкивает его руку.
– Подожди, Джен! – кричу я, спрыгнув с постели. – Корбину сейчас нельзя…
Дженара поворачивается, уперев руки в бока.
– Почему? Он приходил каждый день, пока Джеба не было. И пока ты сидела в лечебнице. Он любит меня, Эл. Он заботится о нас с мамой. Всё, что ты можешь рассказать мне, ты можешь рассказать и ему.
Она поворачивается и выходит в коридор.
– Мы… мы были в Стране Чудес! – выпаливаю я, и Джен останавливается.
Она резко поворачивается, стоя посреди коридора, с приоткрытым ртом.
– Покажи ей крылья, – просит Джеб, прищурившись.
