– Твой родной язык, – не колеблясь, парирую я.
В глазах Морфея я читаю сильнейшее желание. Его губы изгибаются в игривой улыбке, которую еще подчеркивает желтый блеск драгоценных камней. Даже в такую минуту Морфей наслаждается моими провокациями.
Это в его натуре – и в моей. В обычное время подобные разговоры привели бы к ослепительному поединку магии и слов и закончились бы страстными объятиями.
Но сегодняшнюю ночь уж точно не назовешь обычной. И, если подумать, именно страсть и поставила нас в это затруднительное положение.
– Проси что хочешь, моя королева, – говорит Морфей смиренно, так непохоже на самого себя.
Он заключает мое лицо в ладони и большими пальцами стирает слезы со щек.
– Играй со мной, бери в плен, заковывай в цепи. Я отдам тебе всё, лишь бы ты хранила мою тайну.
Что-то трепещется в моем теле, чуть ниже грудной клетки. Поначалу это движение чуть ощутимо, но затем оно распространятся, словно расширяясь. Локоть, кулачок, кончик крыла? Нет. Вряд ли он попытается взлететь; разве он не должен лежать, свернувшись клубочком, и готовиться к появлению на свет? Будто в ответ на мои мысли, внутри меня трепещут крылья. Это безошибочное ощущение.
За шевелением следует электрический разряд, и очередные схватки буквально раздирают мой живот – горячие, переворачивающие всё внутри, как будто кто-то пытается силой вызволить пленника. Я кричу, напрягая ноги и выгнув спину:
– Достань его!!
Искреннее сожаление сияет в черных глазах Морфея, и он печально сутулится.
– Увы, это единственная просьба, которую я не могу исполнить.
Рыча, я пытаюсь его покарать, но моя магия непослушна и непредсказуема, как в те времена, когда я только училась ею владеть. Я хочу сбросить одеяло, но, вместо того чтобы упасть, оно взлетает и пикирует на нас, как разгневанное привидение. Морфей, ругаясь, лихорадочно прикрывает мою наготу. Я пытаюсь оттолкнуть водяной полог, но прикладываю слишком много сил. Превратившись в волну, он захлестывает моего короля и наших слуг, мочит их до нитки и гасит свечи.
Свет исходит только от феечек и блестящих цветов.
Вода прокатывается по комнате и сотрясает полки на стенах. Бабочки и гусеницы мечутся в террариумах. Волна останавливается, только когда сбрасывает шляпы Морфея с колышков и рассеивает их по всему полу. Они дрейфуют вокруг мирно похрапывающего Кроллика и кучи плавающих игрушек.
Морфей с воплем выдергивает ногу из лужи и отцепляет от большого пальца щелкающее зубами кольцо-погрызушку. Он швыряет его в патоку, которая каким-то чудом продолжает кипеть.
Мокрые волосы моего короля висят безжизненными прядями. Поморщившись, он изучает меня в полумраке. К счастью, мое одеяло осталось сухим. Забрызгало только лицо и волосы.
– В любое другое время, – мрачно бормочет Морфей, и тревога заслоняет безумие и красоту, которые так часто смотрят на меня из глубины его глаз, обрамленных длинными ресницами, – твое желание побороться за главенство пробудило бы во мне неутолимый голод. Но сейчас тебе надо сохранять силы.
Выпустив из пальцев синие нити магии, он превращает их в лопасти вентилятора, чтобы высушить нас обоих.
– Кто-нибудь, соберите игрушки и спасите колыбель! – ворчливо приказывает Морфей слугам.
Феи отряхиваются и начинают летать по комнате, врезаясь друг к друга в попытках разгрести беспорядок, который оставило после себя мое цунами. Их перекличка напоминает звон монет.
– Принесите еще облаков!
Чешик и Никки приносят тряпку, чтобы вытереть лужу. Несколько фей помогают им губками. Остальные сачками ловят игрушки и возвращают их в коробку. Блестящие тела наших служанок отражаются от мокрого пола; по нему словно текут реки звезд. У меня кружится голова.
Я издаю стон и закрываю глаза, чтобы побороть дурноту. Мои волосы, полные магии, бьют меня по лицу и словно дразнят. Морфей перехватывает длинные пряди пальцами и кое-как заплетает в косу, чтобы укротить. Было бы проще, если бы он воспользовался магией. Но он предпочитает управляться с моими волосами вручную. Для него это «честь и особое удовольствие» – усмирять мои волосы своим прикосновением.
Случайная капелька воды скатывается со лба на висок и останавливается у подбородка – легкая щекотка, которая кажется нестерпимой на фоне электрических токов, проскакивающих в моем теле.
– Цветочек… – Мой король костяшками пальцев касается узоров у меня на лице и стирает влагу, оставив легкое, как паутинка, послевкусие своего прикосновения. – Пусть всё идет как идет. Перестань сопротивляться.
Я чуть-чуть приоткрываю глаза. Свечи в спальне вновь зажглись сами собой.
– «Как идет?» – переспрашиваю я пронзительным, ужасным голосом, который приберегаю для непослушных подданных. – Я готова… ты готов. Всё наше королевство готово. Но нет. Он слишком занят – он там порхает туда-сюда. Именно он сопротивляется! Он не хочет выходить. Это ненормально!
Драгоценные камни на лице Морфея переливаются лиловым и серым. Он становится на колени на мокром полу и охватывает ладонями мой вздувшийся живот под одеялом.
– Ну ладно, горе мое.
В ответ на отцовскую ласку ребенок сердито тычет изнутри то рукой, то ногой.
– Хватит играть. Сворачивай крылышки. Пора познакомиться со своими подданными. Твоя мама устала.
На голос отца наш сын откликается невероятным волнением. Трепыхание усиливается, вызывая новые схватки. Я сердито гляжу на Морфея.
– Да, обязательно нужно было научить его пользоваться крыльями. Ты никак не мог подождать, пока они ему действительно понадобятся!
Морфей опускает голову, и его лицо скрывается за синим занавесом волос. Дрожащей рукой я отвожу пряди и сожалею о своей резкости.
Он в той же ситуации, что и я, но на противоположном конце. Мой супруг понятия не имеет, как себя вести и что делать.
– Прости, – шепотом говорю я.
Морфей сжимает мою руку и смотрит на меня.
– Всё в порядке. Я бы уже оторвал головы всем в этой комнате, если бы мучился так, как ты.
Какой бы магией мы ни обладали, никто из нас не способен контролировать то, что происходит с моим телом, и остановить бурю, которая бушует во мне, отказываясь выходить. Но боль не лишает меня материнского инстинкта, желания увидеть нашего принца, прижать к себе крохотное волшебное тельце, уткнуться в мягкие синие волосы, вдохнуть запах. Я буду любить его вечно. Без всяких условий.
С ума сойти, в какую важную персону он превратится. Гораздо важнее, чем мы с Морфеем. Он улучшит нашу жизнь, научив подземцев видеть сны. Им никогда больше не придется похищать у людей этот редкий ресурс, который необходим для умиротворения беспокойных душ на кладбище.
Невинность и воображение – обязательные условия снов – так долго отсутствовали у волшебного народа, что никто даже не помнит, когда у подземцев были эти свойства. Королева Слоновой Кости некогда сказала, что именно поэтому у обитателей Страны Чудес нет детства. Подземный мир основан на хаосе, безумии и магии. Невинность и воображение выбыли из игры давным-давно; даже на детских площадках они сменились хитростями и кровожадными намерениями.
