3
Торжество
Воспоминания действуют, как магия. В королевской спальне нет часов. И неважно, потому что в Стране Чудес время не имеет никакой силы. Но кажется, что ребенок родился уже давным-давно.
Когда я услышала его мелодичный крик и взяла на руки крохотное теплое тельце, вся боль, все страхи, вся грусть, с которыми я боролась, ушли. И Морфей, не тратя времени, выгнал наших услужливых, но шумных подданных в коридор, чтобы мы могли побыть втроем. Больше никого.
Подержав ребенка, я показала моему королю, как закутать его в одеяльце и взять на руки. Поначалу Морфей сидел прямо и неподвижно, как палка, словно боялся, что малыш разобьется. Было одновременно приятно и грустно видеть, как существо столь сильное и уверенное становится беспомощным в присутствии извивающегося свертка рук, ног и крыльев. Но несколько мягких указаний – и вскоре Морфей уже профессионально нянчил малыша и ворковал над ним. Как только ребенок успокоился у него в руках, он хотел положить принца в колыбельку, но передумал и осторожно опустил его рядом со мной на постель, а сам устроился с другой стороны, чтобы наш сын уютно лежал между нами. Разговаривая с принцем самым нежным голосом, Морфей выпустил из кончиков пальцев синие светящиеся нити и позвал бабочек, сидевших в открытых террариумах. Когда они запорхали вокруг нас, Морфей накинул на них волшебную упряжь, и бабочки стали летать по кругу, как заводной мобиль.
Вид у Морфея сделался сонно-мечтательным. Два лица – отца и сына – были озарены светом волшебной игрушки. Принц наблюдал за бабочками, и его яркие синие глаза искрились, а крошечные крылышки пытались затрепетать под одеяльцем. В один прекрасный день у мальчугана, как у отца, появятся узоры из драгоценных камней вдоль глаз и на щеках. А пока что замысловатое переплетение линий кажется выцветшим и напоминает жилки под кожей. Впрочем, на левом запястье у него яркое родимое пятно – оно движется, хорошо видимое и отчетливое.
– Нет, ты представляешь? – спросил Морфей, взяв крошечную ручонку, пока наш принц пытался, радостно воркуя, дотянуться до бабочки с помощью собственной синей магии. – Мизинчик у него размером с мой ноготь.
Морфей внимательно посмотрел на меня. В его бездонных глазах было столько любви и удивления, что они проникли в глубины моего существа.
– И у него твой нос. Смотри, как он морщится! Он сердится, что я не позволяю ему схватить бабочку. Ты тоже морщишь нос, когда я тебя подначиваю.
Я засмеялась:
– А вот и нет!
Морфей ухмыльнулся:
– Ты с детства это делала. И сейчас делаешь.
Я покрутила носом. Он, как всегда, не ошибся. Я вздохнула, но, как бы мне ни хотелось возмущенно фыркнуть, получилось удовлетворенное мурлыканье.
– Как это возможно? – спросил мой король. – Он такой маленький, но совершенно безупречный.
– Потому что он – часть тебя, – ответила я, не задумываясь.
Морфей удержал мой взгляд.
– И тебя. Ты права. Как он может не быть совершенством?
Я улыбнулась сквозь слезы, в сотый раз пересчитывая пальчики малыша. Меня потрясало то, что на них уже светились синие искорки.
– Я не думала, что у его магии будет цвет, – сказала я вслух. – У моей же нет цвета. А он полукровка, как и я.
Морфей лег щекой на подушку и опустил веки.
– Не как ты, цветочек. Оба его родителя владеют магией.
Я тихо изучала ручки малыша. Интересно, сможет ли он принимать другое обличье, как Морфей? И какой хаос вскоре учинит в этом замке? Растить волшебное дитя, одаренное воображением, – задача, которая не даст нам расслабиться. Мягко говоря.
Ребенок заснул, а потом и мы с Морфеем, измученные событиями минувшей ночи.
И вот я проснулась – и в мягком янтарном сиянии свечей смотрю на них: на моего принца и моего короля, которые лежат рядом со мной. При виде их красоты у меня захватывает дух, и сердце переполняется любовью. Они одинаково выпячивают губы, когда спят… а озорная улыбка, чуть колеблемая дыханием, превратилась в ангельское выражение.
Словно почувствовав, что я наблюдаю за ним, Морфей открывает свои бездонные глаза. Я отвожу с его лица прядь волос. Он перехватывает мою ладонь и целует ее.
– Мы проделали долгий путь, – говорит он хриплым со сна голосом, уткнувшись в мои шрамы.
Я сама не знаю, имеет ли он в виду рождение ребенка или нашу жизнь.
– Спасибо за неизмеримое терпение, – отвечаю я, потому что, так или иначе, это ответ, которого он заслуживает.
Я глажу пухлый локоток принца свободной рукой и пытаюсь запомнить его ангельское личико. Хотя форма глаз у него, как у Морфея, цвет у них мой. Я вижу себя и в других чертах малыша – в ямочке на подбородке, в носике-кнопочке, в белых кончиках ресниц…
– Всё хорошее приходит к тем, кто умеет ждать.
Морфей выпускает меня и потягивается. Его мощные крылья трепещут с одного бока.
– Всё самое лучшее. Невозможное. И самое невероятное. Например, когда у одиночки, который ни в ком не нуждался, появилась семья, ради которой он готов умереть и убить.
Продолжая глядеть на ребенка, я краснею. Властная решимость в голосе Морфея исходит из таких глубин, что эти слова должны были разорвать ему сердце, чтобы прозвучать. Он потрясен собственной способностью так любить.
– Мы еще не выбрали имя, – шепчу я, чтобы скрыть, как я тронута этим редким проявлением слабости.
Я не хочу смущать Морфея. Завтра мы покажем сына нашим подданным, и вопрос про имя – вполне логичный переход.
– Сомневаюсь, что Беда – подходящее имя для принца, который должен сделать наш мир лучше.
Морфей рассудительно кивает, но в его глазах я вижу зловещий блеск.
– Да, не стоит рисковать, ведь имя может оказаться пророческим. Нельзя, чтобы он был чересчур похож на папашу.
Я подмигиваю, хотя намерена сделать всё возможное, чтобы наш сын был похож на Морфея – бешеного, непредсказуемого, хаотичного, как сама Страна Чудес, которую мы однажды разделим с ним.
– Может, снова глянем твой список?
Вчера вечером мы перебирали варианты (не в первый раз). Аргон, Дуриан, Изельд, Рианон… и многие другие имена, которых я уже не помню. Все они, музыкальные и мощные, идеально подходили для волшебного принца, но ни одно не воплощало то, чем должен был стать наш сын…
– Теперь, когда я его увидел, я понимаю, что подходит только одно имя, – говорит Морфей и гладит мягкие синие волоски на голове ребенка.
Со временем у мальчугана, как у отца, вырастет сияющая шевелюра.
– Пусть его зовут Муз.
Я задумываюсь. Этого имени не было в нашем списке, но, разглядывая безупречные черты ребенка, я не могу не признать, что оно подходит. Моя муза когда-то привела меня в этот мир, а потом научила управлять им; муза Джеба много лет назад восстановила Страну Чудес и осталась в ней, чтобы поддерживать мир между двумя королевствами. Хотя Морфей ни за что не признает это вслух, но на свой лад он отдал дань уважения Джебу, моей человеческой половине и фантазии. Его чуткость глубоко трогает меня и согревает от кончиков крыльев до пят; я необыкновенно благодарна Морфею.
