Дверь открывается, и мы замираем. Появляется мама, и мы дружно испускаем вздох облегчения.
Туже затягивая пояс халата, она осматривает Морфея с ног до головы, и он отвечает тем же. Ясно, что эти двое не испытывают друг к другу теплых чувств.
– Элли расшифровала последнюю мозаику, – говорит мама. – Червонная Королева собирается прорваться в наш мир во время бала. Мы придумали, как остановить ее. Расскажу, когда переоденусь.
Морфей смотрит на меня и Джеба.
– О, восхитительное чувство опасности.
– Мы не шутим, Морфей, – говорит мама, с досадой взглянув на него, и поворачивается к Джебу: – Помоги перенести Томаса в спальню. Он не совсем заснул, но почти ничего не соображает.
– С ним всё будет хорошо? – спрашиваю я.
Выражение маминого лица слегка смягчается.
– Таблетки безвредны. Так он точно будет в безопасности.
Я киваю, хоть мне неприятно думать, что с папой обращаются как с пешкой.
Мама выходит в коридор, и Джеб следует за ней. На пороге он останавливается и многозначительно смотрит на Морфея.
– Следи за собой, пучеглазый.
– Непременно. – Морфей касается отсутствующей шляпы.
Стиснув зубы, Джеб выходит.
Морфей устремляет на меня хищный взгляд и улыбается.
– Отрицаешь собственные чувства, цветочек?
– Не понимаю.
– М-м. Ты так изящно врешь. Становишься настоящим подземцем.
Он подходит, гибкий и грозный, как пантера, опирается о стенку над моей головой и окутывает меня крыльями, заслоняя всё вокруг.
– Когда мы слились, я заглянул в твое сердце и увидел, как ты встревожена.
Я поджимаю губы, надеясь, что больше он ничего не увидел.
Его взгляд падает на мои подвески. Лицо Морфея каменеет, когда он поддевает кольцо мизинцем.
– Это никуда не годится. Ты, очевидно, не сказала нашему мнимому эльфу про клятву, которую дала мне.
Теперь тем более невозможно дать Морфею то, что он просит. Я лихорадочно ищу какой-нибудь способ добиться его сочувствия. Я знаю, он умеет сострадать. Я сама это видела.
– Я кое-что узнала о тебе сегодня.
Морфей заинтересован. Он втягивает меня в бездонные пучины своих глаз.
– Что же?
– Каждый раз, пытаясь поступить правильно, ты оказываешься жертвой обмана.
В ответ на мое замечание – тишина. Морфей поддевает вторую подвеску и зажимает в кулак ключ, сердечко и кольцо.
Я с трудом перевожу дух и чувствую, как рвано бьется сердце. Нелегко разгадать Морфея.
– Трудно сделать выбор, да? – спрашиваю я.
Морфей самодовольно улыбается.
– Трудно – это если бы мне было не всё равно. А я уже давно перестал о чем-либо волноваться.
– Твои поступки свидетельствуют о другом. Я знаю, что ты сделал в «Нитях бабочки». Вторая Сестра зашла на склад, пока я переодевалась в ванной. Ты выманил ее в магазин, превратившись в махаона, чтобы спасти Джеба.
Морфей ерзает.
– Я просто решил немного развлечься.
– А как насчет того, что ты сделал для моей мамы? Хотя она и предала тебя, ты не сказал Второй Сестре, что мой папа и есть ее похищенный мальчик-сновидец.
– Я же поклялся жизненной магией.
– Неправда. Я спросила у мамы. Формулировка клятвы не требовала держать в тайне папину личность.
Он опускает глаза, словно подыскивая ответ.
Пальцем я приподнимаю его голову за подбородок.
– Знаешь что? Если ты и впредь будешь следовать добрым побуждениям, какими бы незначительными они ни казались, я не подведу тебя, как остальные. Я вернусь.
Я прикусываю язык – вовсе незачем сразу выкладывать все козыри. Морфей не знает, что я видела наше будущее, ему известно лишь, что я веду учет прошлого.
Он смеется.
– Вернешься?
– Когда-нибудь.
– А может, тогда ты будешь мне не нужна. Может, я устану ждать.
Я подавляю гордость.
– Тогда настанет моя очередь завоевывать тебя. Я к этому готова.
Морфей ухмыляется – язвительно и с явным удовольствием.
– Естественно.
И притягивает меня ближе за цепочки, которые сжимает в кулаке.
– Но я не откажусь от дня, который мы проведем вдвоем после победы над Червонной Королевой, ради нескольких красивых слов и пустых обещаний.
Я прикусываю язык, подавляя гнев. Эмоции только подхлестнут его тщеславие.
– В таком случае ты поступаешь неправильно, – спокойно говорю я.
Морфей надувает губы.
– Да? Но мои добрые побуждения говорят мне, что самое правильное – заставить тебя сдержать клятву. Так что придется тебе проглотить пилюлю и рассказать своему игрушечному солдатику про наш договор.
Я бью его по крыльям в попытке выбраться. Они остаются неподвижны.
– Ты меня с ума сведешь!
Глаза Морфея вспыхивают и блещут, как ониксы, на фоне фиолетовых камней.
– А ты воспламеняешь мою душу.
Он стискивает мои подвески. Сквозь пальцы пробивается синий свет.
– Спросите себя, ваше величество. Вы сердитесь на меня – или на то, что ваша хитрость вышла боком и я не поддался на уговоры?
Я смаргиваю слезы.
– Это никакая не хитрость. То, что я сказала, – правда.
Он фыркает и сердито смотрит на меня. Но в глазах Морфея я вижу то же сомнение, которое слышала в его голосе, когда он велел нам бежать. Вижу и еще кое-что – раненое и заколдованное волшебное существо, которое, позабыв об эгоизме, ради меня столкнулось с брандашмыгом, чуть не попало под поезд, встало между Джебом и Второй Сестрой. И спасло моего папу, из которого по капле высасывали жизнь.
Я охвачена состраданием, благодарностью и еще каким-то чувством, которое не могу назвать. Надо убедить Морфея, что и для него в моем сердце есть место.
Но не сейчас.
Я смотрю на крылья, окутывающие меня, на сильное тело, которое не двигается ни на йоту, встаю на цыпочки и касаюсь гладкого лица Морфея обеими руками. На мгновение тот опасливо напрягается, но постепенно расслабляет мышцы. Они, одна за другой, обмякают, пока я глажу его по щекам.
– Я просто прошу немного подождать, – шепотом говорю я. – Разве вечность того не стоит?
Не дав ему времени ответить, я касаюсь губами щеки Морфея – в знак обещания. Одно прикосновение – для друга детства, второе – для мужчины, которого я лишь начинаю узнавать.
