Джеб держится за ручку, чтобы я не вздумала запереться.
Капли дождя блестят на его гладких волосах (наверняка понадобилась уйма геля и прорва времени, чтобы довести прическу до совершенства). Таэлор это обязательно одобрит. Но лично я предпочитаю растрепанного Джеба – лохматого, мокрого от пота, в пятнах машинного масла или акварели. Это тот Джеб, с которым я выросла. Тот, на кого могла положиться. Тот, которого потеряла.
Я собираюсь с духом.
– Если ты пришел отчитать меня за то, что я обидела твою божественную подружку, считай, миссия выполнена.
– Ну нет, я еще даже не начал. Мне написала Джен. Хитч кое-что ей рассказал. По ходу, он не не такая уж сволочь, как кажется. – Он задумался, в какие это неприятности ты влезла, раз тебе срочно понадобился поддельный паспорт.
У меня пересыхает в горле. Я мечтаю просочиться сквозь трещины в линолеуме.
– Не сейчас.
– А когда? Кинешь эсэмэску, когда сядешь в самолет?
Я отворачиваюсь. Джеб шагает за порог.
Прежде чем он успевает войти в гостиную, я встаю перед ним, складываю руки на груди и подавляю порыв как следует ему врезать.
– Я тебя не приглашала.
Он наваливается плечом на сделанную Элисон фотографию в рамке – пшеничное поле во время жатвы.
– И что?
Джеб ногой захлопывает дверь, отрезая шум грозы и запах дождя.
– Я не вампир, я проверял, – говорит он, угрожающе понизив голос.
Кулаки у меня сжимаются крепче, и я отступаю назад, на ковер, который отмечает границу гостиной.
– Вообще-то ты очень похож на вампира.
– Потому что я тебе много крови выпил?
– И это еще одно доказательство – ты читаешь мои мысли.
Одной рукой я сжимаю ключ, спрятанный на груди.
Джеб берет меня за другую руку и подтягивает к себе – это совсем недалеко, учитывая, что моя пышная мини-юбка и так касается его бедра.
– Если бы я умел читать мысли, я бы знал, что творится у тебя в голове, раз уж ты вздумала отправиться в другую страну одна, посреди ночи, никому не сказав.
Я пытаюсь освободиться, но он не пускает.
– Хитч – просто средство. Я сказала ему, что мне нужно поддельное удостоверение личности, с датой рождения, а вовсе не паспорт. Он перепутал.
Джеб выпускает меня, но складка у него между бровями не разглаживается.
– А зачем тебе поддельное удостоверение?
В моей голове что-то трепещется, стукаясь в стенки черепа и подбивая потянуть за ниточку, чтобы посмотреть, как Джеб задергается.
– Я пойду в бар снимать парней. Немного развлекусь. Наберусь жизненного опыта. Чтобы быть готовой к поездке в Лондон, как раз когда вы с Таэлор решите устроить королевскую свадьбу.
Эта отравленная стрела производит желанный эффект. На лице Джеба я вижу гнев, но в то же время какую-то растерянность. Нечто среднее между уязвленными чувствами и желанием кого-нибудь удавить.
– Что случилось?
Я пожимаю плечами и смотрю в пол, подавляя внутреннее возбуждение. Дождь стучит по стеклам, и царящая в комнате тишина давит все сильнее. Я поворачиваюсь, чтобы уйти, и совсем не беспокоюсь о том, в каком состоянии оставляю Джеба.
Он не отстает. Как будто я – Белый Кролик, который пытается опередить Время. Джеб ловит меня за юбку и разворачивает лицом к себе.
И замирает, когда замечает растерзанное кресло.
– Что ты сделала с маминой аппликацией? – спрашивает Джеб, схватив меня за плечи. – Подожди… сегодня в лечебнице что-то произошло?
Я вырываюсь и складываю руки на животе, чтобы утихомирить бултыхание внутри.
– У Элисон был срыв. Очень серьезный. Джен тебе не сказала?
Он еще пристальнее вглядывается в мое лицо, точно изучает каждую черточку.
– Джен спешила. Она просто написала пару слов про Хитча. Это из-за мамы ты сейчас разыгрываешь сцены?
Мои щеки вспыхивают. «Разыгрываю сцены». Как будто я ребенок, закативший истерику. Если бы Джеб знал, что сейчас со мной творится, у него, возможно, хватило бы ума испугаться.
Тут наконец до меня доходит в полном объеме… как близко я подошла к безумию. За теми вещами, в которые я уже почти поверила, стоит сумасшествие.
Я вздрагиваю.
Джеб протягивает руки.
– Иди сюда.
И я не колеблясь приникаю к нему. Я так изголодалась по привычным, нормальным ощущениям.
Вместе со мной он доходит до кушетки, не разрывая моих отчаянных объятий – руки Джеба обвиты вокруг моей талии, ногами я стою у него на ботинках. Я вдыхаю смешанный запах шоколада и лаванды, пока не начинаю в нем тонуть. Мы вместе плюхаемся на подушки. Я сама не понимаю, что плачу, но, когда наконец отстраняюсь, майка Джеба прилипает к моей мокрой щеке.
– Извини, что испачкала, – говорю я, пытаясь стереть макияж, отпечатавшийся у него на левой стороне груди.
– Ерунда, – Джеб застегивает пиджак, скрывая пятно.
– Вот и вся моя гордость, – шепчу я, вытирая лицо.
Он отводит несколько прядей волос, прилипших к влажным вискам.
– Ничего, сейчас тебе станет легче. На, посмотри. – Джеб выуживает что-то из внутреннего кармана. – Школьный комитет проголосовал за бал-маскарад. Таэлор купила мне маску.
– Выпускной бал-маскарад? О-очень оригинально.
Я изображаю сарказм, радуясь, что Джеб больше не говорит о кресле и об Элисон.
И мне неважно, ради чьего спокойствия – моего или своего – он держит язык за зубами.
– Не смейся, – говорит Джеб, надевая маску – черную, атласную, с резинкой. Над прорезями для глаз и внешним краем маски колышутся миниатюрные павлиньи перья. Такое ощущение, что на лицо ему неудачно приземлилась бабочка.
Я, не сдержавшись, фыркаю.
– Эй. – На подбородке Джеба появляется ямочка, и он тычет меня в бок.
Я ловлю его за палец и улыбаюсь.
– Значит, ты сегодня нарядился гомиком?
– Ну, ты напрашиваешься, спортсменка.
Он принимается щекотать меня. Я падаю на подушки, а Джеб наваливается сверху.
– Ой… – Я хватаюсь за бока – они болят и от плача, и от смеха.
– Я тебе сделал больно? – Джеб замирает, по-прежнему держа меня за талию.
– Немножко, – вру я.
Мы почти соприкасаемся лбами. Из прорезей маски высовываются длинные черные ресницы. Лицо Джеба – воплощенное раскаяние.
– Где? Больно ногу?
– Везде. Больно от смеха.
Он ухмыляется.
