Слишком поздно.
Гигантские створки раскрываются, стремительно высовывается топорообразный язык, огромный и мощный, как анаконда. Он обвивается вокруг осьминоржа и втягивает его в рот, с хлюпом всосав щупальца, точно огромные спагетти. Раковина захлопывается.
Лодка выгибается и трескается. В следующее мгновение устрица погружается в воду, оставив после себя только пену и плавающие обломки. Легонько плещут волны. Удивительно мирное завершение столь жестокой сцены.
Джеб одной рукой держит меня и рюкзак, а другой гребет по направлению к черному острову.
А ко мне что-то прицепилось и тащит вниз.
Я бью ногами до судорог в икрах, пытаясь оставаться на плаву. Бесполезно. Тогда я выпускаю руку Джеба, чтобы не утащить его под воду вместе с собой.
Погрузившись, я стараюсь понять, что такое меня держит, и очень боюсь увидеть какое-нибудь морское чудище, но ничего там нет. Что-то тяжелое как будто виснет на талии, но я погружаюсь слишком быстро, чтобы понять, в чем дело. Я размахиваю руками и ногами, борясь с силой, которая влечет меня вниз. Легким не хватает воздуха.
Надо мной появляется Джеб. Следом в темные недра погружается рюкзак. Я принимаюсь работать руками и ногами, буквально цепляясь за воду. Джеб тянет меня, ухватив под мышки. Я сопротивляюсь. Возможно, я борюсь не с ним, а сама с собой. С собственным страхом…
Выражение лица у Джеба очень решительное. Он не желает сдаваться, и это пугает меня больше всего. Я качаю головой и приказываю ему взглядом: «Спасайся!» – но он слишком упрям, чтобы послушаться.
Я хочу извиниться перед Джебом за то, что втянула его в эту историю. Но вместо слов вырываются лишь пузыри.
Горячая, тяжелая боль сдавливает мне грудь. Я бултыхаюсь в воде, пытаясь прорваться сквозь незримую преграду, сделать так, чтобы она исчезла. Мои слезы смешиваются с Алисиными, в глазах постепенно темнеет. Джеб продолжает меня тянуть, но это бессмысленно – мы оба погружаемся.
Уже почти потеряв сознание, я вдруг понимаю, что тяжесть, которая тащит нас вниз, лежит в кармане моей юбки. Онемевшими пальцами я вытаскиваю оттуда губку, которую подобрала в кроличьей норе.
Но если раньше губка была размером с кусочек сахара, то теперь она уже с мяч для гольфа и продолжает расти. Она устремляется вниз, на дно, увлекая за собой воду и закручивая ее воронкой.
Я свободна.
Цепляясь друг за друга, мы всплываем и успеваем отдышаться, но тут нас засасывает водоворот. Губка теперь размером с грейпфрут, и далеко под нами я вижу морское дно.
Вскрикнув, я цепляюсь за Джеба и закрываю глаза.
Мы ударяемся обо что-то твердое.
– Эл… – говорит Джеб, и я понимаю, что могу дышать.
Я жадно глотаю воздух, открываю глаза и смаргиваю влагу с ресниц.
Моря нет. Вокруг мокрый песок и распластавшиеся водоросли. Кое-где на солнце блестят лужицы. Неподалеку валяется наш рюкзак. Черный остров возвышается над нами, как утес, – вряд ли мы сможем на него взобраться.
В нескольких ярдах от нас, на груде морского мусора, рядом с замшелым гнилым сундуком, лежит гигантская устрица и чмокает окровавленными губами. Видимо, осьминорж в конце концов соединился со своим другом плотником.
Пахнет рыбой и солью.
Я думала, что губка станет размером с гору. Но она оказывается не больше баскетбольного мяча. Я поднимаю ее. Трудно представить, что внутри поместилось целое море.
Джеб помогает мне встать. Губка падает со шлепком.
Я измучена и вся изломана, но неимоверно счастлива.
– Мы это сделали, – говорю я, едва улавливая смысл собственных слов. – Мы осушили море. Как и просили цветы.
– Это ты сделала, – произносит Джеб и отводит мои волосы с лица. – И чуть не утонула в процессе.
Прежде чем я успеваю ответить, его теплые, мягкие губы касаются моего лба, виска, подбородка… И каждый раз гранатовый лабрет легонько задевает кожу. Добравшись до подбородка, Джеб останавливается, притягивает меня поближе и утыкается носом в шею.
– Никогда больше так не делай.
Не важно, что мы вымокли; жар проникает даже сквозь мокрую одежду. Я провожу пальцами по волосам Джеба.
– Ты вернулся за мной.
Он дышит мне в щеку и весь дрожит от прилива эмоций.
– Я куда угодно за тобой пойду, Эл.
В моей груди тихонько бьет барабан тревоги, напоминая о Таэлор, о решении Джеба уехать в Лондон с ней, а не со мной. Но тут же меня захлестывает адреналин. Я касаюсь губами уха Джеба и пробую на вкус Алисины слезы.
– Спасибо.
Он прижимается крепче и трется носом о мой затылок, словно заблудившись в волосах. Мы оба слышим стук наших сердцец. Меня охватывает нервная дрожь – такая, что начинают трястись руки и ноги.
– Джеб, – шепотом зову я.
Он произносит что-то неразборчивое, и я обвиваю его шею руками.
У Джеба вырывается тихий стон. Я замираю, когда он откидывает мою голову назад и пристально смотрит на меня. Мы вот-вот поцелуемся… но нам мешает громкий лязг.
Мы оборачиваемся. Тысячи и тысячи устриц вылезают из песка. Я хватаю Джеба за руку. А вдруг они намерены напасть на нас за то, что мы уничтожили море? Но вместо воинственного клича мы слышим громкие радостные возгласы.
Посмотрев через плечо Джеба, я потрясенно говорю:
– Обернись.
Под уходящей вверх стеной утеса целые тонны устриц громоздятся друг на друга – всё выше и выше, – образуя живую движущуюся лестницу.
– Мы победили их врага, – шепотом объясняю я. – Теперь они хотят помочь нам.
Джеб не медлит. Он берет меня за руку и ведет к поднимающимся ввысь ступенькам, по пути прихватив рюкзак.
Вместе мы возносимся к сверкающему черному острову.
Я машу устрицам сверху, и они вновь зарываются в песок далеко внизу.
Джеб лезет в рюкзак, чтобы проверить содержимое.
– Наверное, не стоит удивляться, что ничего не промокло.
Он открывает копилку, прежде чем я успеваю его остановить. У Джеба отвисает челюсть.
– Что это?
– Мои… сбережения.
Прекрасно. Я не только бросилась на шею чужому парню, но и солгала насчет денег, которые украла у Таэлор.
Джеб бросает пересчитывать их и смотрит на меня. Не могу понять, о чем он думает.
– Ты выглядишь как-то по-другому, – говорит он, складывая деньги обратно в коробку и стряхивая капли с волос.
– Правда? – Я тру лицо вокруг глаз.
Неужели мои тайны написаны у меня на лбу неоновыми буквами?
– Наверно, макияж поплыл.
– Ты блестишь. Вся.
