– С тобой она это обсуждать не будет.
Морфей фыркает.
– Поздновато разыгрывать благородство. Если бы кто-нибудь увидел то, что тут было, твой маскарад закончился бы, не начавшись. Ты забыла сообщить ему первое правило рыцаря, малютка? Чтобы не давал волю рукам и эмоциям.
Морфей смотрит на свое правое плечо. Там, высовываясь из-за волос, сидит Паутинка. Они с Джебом обмениваются взглядами.
Морфей вновь глядит на меня. Его глаза напоминают ониксовые клинки. Мне хочется нежиться в воспоминании о первом поцелуе, а я вместо этого борюсь с мыслью о том, что предала какого-то парня из Страны Чудес, которого не видела много лет. И почему-то невыносимо думать, что я причинила ему боль.
Джеб напрягается.
– Планы изменились, – говорит он. – Эл не станет играть вместе с тобой в эту игру, что бы ты там ни затеял. Ты отправишь нас домой. Сейчас же.
Уголок губ Морфея приподнимается в ухмылке. Он обращается к Паутинке, продолжая смотреть на нас:
– Кажется, ты ошиблась, когда сказала мне, что смертный не представляет угрозы. Ты, видимо, недооценила чары нашей хитрой Алиссы.
Паутинка рассматривает свои крошечные ножки. Ее крылья движутся медленно, как у отдыхающей бабочки.
– Я думала, он предпочел другую…
– Ш-ш! Это не твой секрет! – прикрикивает Морфей.
Паутинку сносит с его плеча. Она зависает в воздухе, зажав руками островерхие ушки.
Морфей подносит палец ко рту.
– Читай по губам, болтливая маленькая феечка. Принеси. Мне. Чертову. Коробку. Пора показать нашей девице и ее игрушечному солдатику, какой прием их ждет в Стране Чудес, если они изменят своему единственному союзнику.
Паутинка вылетает в коридор.
– И принеси мне Шляпу Уговоров! – кричит вдогонку Морфей.
Эхо его голоса еще не затихло, а он уже разворачивается на каблуке, чтобы взглянуть на нас, и, самодовольно улыбаясь, натягивает перчатки.
– С твоей просьбой есть одна проблема, мнимый эльф. Я физически не могу отправить вас домой. И Алисса это знает.
Джеб смотрит на меня через плечо. В его глазах я читаю немой вопрос.
– О боже. – Морфей, изображая удивление, хлопает себя по щеке. – Вы были слишком заняты, чтобы говорить о чем-нибудь относящемся к делу? Или, может, нашей невинной девице стало стыдно, что она «одолжила» деньги из сумочки твоей другой подружки, а ты как благородный рыцарь решил ее утешить?
Джеб поворачивается ко мне.
– Те деньги у тебя в копилке… Значит, Таэлор все-таки забыла сумочку у тебя в магазине? Ты их украла?
Морфей втискивается между нами.
– Ну а как еще Алисса могла отправиться в Англию на поиски кроличьей норы?
Джеб не сводит с меня взгляда, полного упрека.
– С ума сойти, ты врала мне в глаза. Ты украла деньги, чтобы сделать фальшивый паспорт, и все это время тайком собиралась в Лондон.
– Дважды в яблочко, – посмеивается Морфей, стоя за моей спиной. – Лгунья и воровка. Пьедестал становится скользким, да, ягодка?
Я бью его локтем, так что крылья шелестят.
– Я сделала то, что должна была сделать, чтобы помочь Элисон, – с трудом выговариваю я, обращаясь к Джебу и не обращая внимания на самодовольную улыбку Морфея, который теперь заходит сбоку. – Я взяла деньги взаймы и всё верну.
Морфей останавливается рядом с Джебом.
– Она права. Мотив всегда оправдывает преступление. Такой здесь закон.
– Слышала? – спрашивает Джеб, и насмешка в его голосе звучит просто убийственно. – Местный таракан тебя одобряет. А ты еще удивляешься, почему я не доверяю тебе и не хочу отпускать в свободное плавание.
От сильнейшего желания оправдаться горло у меня словно огнем горит.
– Я всё продумала!
– О да, я вижу. – Джеб обводит жестом комнату.
– Я же не знала, что так будет!
Прежде чем он успевает ответить, Морфей становится между нами и берет каждого за плечо.
– Прошу прощения, мои дорогие, – нараспев произносит он, – я получаю огромное наслаждение, но ваша ссора рискует перещеголять мое грандиозное шоу.
Он указывает на дверь, в которую как раз влетает Паутинка с двадцатью другими феями. Пять из них несут красный цилиндр, украшенный широкой черной лентой, под которую заткнуто павлинье перо. С края, точно гирлянда, свисает нитка переливающихся синих бабочек.
Другие феи несут черную сумку, слишком тяжелую, чтоб ее поднять. Поэтому сумка волочится по полу.
– Все гости прибыли, господин, – говорит Паутинка тонким дрожащим голоском.
Она и ее товарки водружают шляпу на голову Морфея. Остальные кладут сумку на пол рядом с рюкзаком.
– Принесите аперитив и запустите арфу, – велит Морфей, сдвигая шляпу набок. Мертвые бабочки вздрагивают, как будто пытаются сбежать. – Мы скоро придем.
Паутинка кивает и летит вслед за остальными, в последний раз оглянувшись через плечо, прежде чем нырнуть в соседнюю комнату.
Взяв сумку, Морфей шагает к стеклянному столу. По пути его атласные крылья касаются моего левого сапога. Родимое пятно тут же начинает вибрировать; теплая, возбуждающая дрожь охватывает голень, а затем и бедро. Нахмурившись, я отставляю ногу назад и пристукиваю подошвой по полу, чтобы избавиться от этого ощущения. Джеб неодобрительно наблюдает за мной.
Морфей расстегивает сумку и достает высокую серебряную шляпную коробку, отделанную белым бархатом. Никогда, даже во сне, я не видела ничего подобного. Любопытство заставляет меня подойти.
Морфей жестом указывает мне на кресло, вновь принимаясь играть роль учтивого хозяина дома.
– Я постою, – мямлю я.
Страшно хочется дать ему в глаз за то, что он поссорил нас с Джебом, только чтобы отомстить за поцелуй. Хотя, как ни странно, я заинтригована: значит, Морфею не все равно, раз он ревнует.
Джеб садится за моей спиной, положив руки мне на плечи; хоть он и сердится, но продолжает защищать меня. Я благодарно прислоняюсь к нему и ощущаю жар его тела.
Морфей с отвращением смотрит на нас и ставит коробку на середину стола. На самом деле она оловянная. Со всех сторон ее покрывают белые бархатные розы, по крышке вьется выгравированная надпись на каком-то древнем языке. Чем дольше я смотрю на слова, тем понятнее они становятся. Это очередной признак проклятия Лидделлов?
– Давайте познакомимся, – говорит Морфей и быстро открывает крышку, прежде чем я успеваю понять смысл его слов.
В коробке, под стеклом, плещется темная маслянистая жидкость. Морфей взбалтывает содержимое, и на поверхность стремительно всплывает что-то белое.
