– Перси сказал, что победа ценой человечности – это не победа, – выдавил он.
– Как жаль, что дела у нас слишком плохи для таких прекрасных, благородных мыслей, – покачал головой Странник, вытирая лоб, и Генри снова подумал, как же он похож на Перси. – Выбери, что будешь делать, Генри. С этим никто тебе не поможет.
Генри показалось, что все вокруг замерло: дыхание Коготка, существа, столпившиеся вокруг, огонь, изнутри ласкающий грудную клетку. Он медленно стянул перчатку и бросил на пол, думая о том, что до этого момента даже не знал, что такое настоящее одиночество. Мысли мелькали, как рябь на воде. Вот на полу валяются очки Коготка, и стекла не разбились, даже не треснули, мастера свое дело знали. «Чтобы совершить невозможное, приходится отдавать все без остатка», – сказал Странник. Коготок не имеет значения, он не важен, без него королевство легко обойдется. «Ты делал всех хорошими людьми», – сказал Эдвард, и, вспомнив о нем, Генри поежился от тоски. «Говорят, в историях важны только главные герои, всякие рыцари и принцы, короли и королевы, а остальные – просто пешки, которых сметают с доски по пути. Но чтоб они провалились, эти правила», – сказала Мойра, и ее голос был самым громким из всех. Голос, с которого началась вся эта история и от которого в голове у Генри внезапно прояснилось.
– Чтоб они провалились, – еле слышно повторил он.
А потом сжал голую руку в кулак и, размахнувшись, треснул по ближайшему перевернутому столу. Стол рассыпался хлопьями золы, и Генри ударил кресло, опрокинутую тумбочку, бил все подряд, сосредоточенно и упрямо, чтобы хоть немного унять ноющую жажду внутри. Когда мебели поблизости не осталось, он отдышался, надел перчатку и подобрал очки Коготка. Тот испуганно дернулся, когда Генри надел их ему на клюв.
– Я не такой, – отрывисто сказал Генри. – Что это за сказка, где приносят в жертву тех, кто ни в чем не виноват? Вот такое у нас волшебное королевство? – Он обвел взглядом перепуганно замерших существ. – Я знаю, что делать. Мне нужно что-то злое, совсем злое, вроде лютой твари. Найдите мне такую, и я убью ее. В ней наверняка полно сил.
– Это очень плохая идея, – мягко сказал Странник. – Сила такова, каков ее хозяин. У злого существа она злая, и, взяв ее, ты…
– Стану ее новым хозяином. – Генри наклонился к нему, чувствуя на лице широкую, кривую усмешку. – Мой брат сказал, что у меня талант превращать плохое в хорошее, и он умный парень, поверю ему. Да, будет тяжело, но я справлюсь, не сомневайтесь. Вы даже представить себе не можете, как я хочу выиграть и жить дальше. А теперь ты, вот ты, вылечи его плечо.
Рыжая кошка, на которую он указывал, растерянно подошла и улеглась на вывернутое крыло Коготка.
– И ты живи дальше. Найдешь себе в жизни новое место, где будешь нужен, – сказал Генри, глядя на Коготка. – Лети, ты свободен. Я освобождаю тебя от служения Приречью.
Генри даже не сомневался, что способен на это: он чувствовал себя всемогущим, и огонь был ни при чем. Ему было одиноко, как никогда, но зато самого себя он понимал лучше, чем когда-либо раньше. Он держал в своих руках и собственную жизнь, и жизни всех, кто ему дорог, держал так крепко, как Коготок когда-то держал свои драгоценные стеклянные посылки.
– Блестяще, – выдохнул Пал.
Кошка слезла с Коготка и запрыгнула Генри на руки, прижимаясь к располосованной груди. Коготок осмотрел всех своими полубессмысленными глазами сквозь стекла очков. Хлопнул крыльями на пробу, а потом расправил их и полетел в сторону окна – до этого Генри даже не замечал, что оно тут есть. Генри хотел было сказать, что оно слишком маленькое для такой здоровой птицы, но Коготок набрал скорость, а прямо перед окном сложил крылья, пролетел пару метров и врезался головой в стекло. Оно разбилось легко, как бьется ледяная корочка на луже поздней осенью, и Коготок вылетел в окно, расправил крылья и с клекотом понесся прочь.
В комнату ворвался запах дождя, влажной земли и мха, и Генри подошел к окну. Почему-то он был уверен, что жилище Странника тоже находится среди облаков, но нет: за небольшим оконным проемом, обрамленным остатками стекла, был склон холма, поросшего тоненькими деревьями в пышной зелени. Вокруг не было ни домов, ни животных, даже Коготок уже скрылся из виду. Сияло солнце, по небу плыли мягкие расплывчатые облака – прекрасный весенний день. Вот только… Когда растешь в лесу, привыкаешь различать мельчайшие оттенки цвета, и сейчас Генри показалось, что сочная зелень и яркое небо были чуть бледнее, чем нужно, словно выцвели. Генри хотел отмахнуться и забыть, но тут Странник рядом с ним медленно выдохнул сквозь сжатые зубы.
– Началось. – Он повернулся к Генри, глядя на него, как на друга, с которым вместе попал в ужасный переплет. – Так вот почему я так плохо себя чувствую. Хью делает с королевством то же самое, что ты – с предметами, когда к ним прикасаешься. Они бледнеют, теряют цвет, потом осыпаются золой. Только ему, в отличие от тебя, даже не надо ничего трогать, – пробормотал Странник, неверяще глядя в окно. – Он тянет жизнь из всего вокруг, как губка – воду. Не так быстро, как прикосновение разрушителя, но…
– И что будет дальше? – тонким голосом спросил Пал.
– Уходит волшебство, потом уходит жизнь. Существа и волшебники начнут слабеть и умирать. Потом омертвеет земля, деревья, животные, реки. А последними умрут люди, потому что люди – самое сильное, что есть на свете.
– Какой смысл быть властелином пустоты? Зачем Хью это делает? – пролепетал Генри.
Странник невесело рассмеялся:
– О, ты еще не понял? Это не он. Сила, которую он схватил, победила его куда быстрее, чем я надеялся. Он слишком слаб, чтобы ее удерживать. У нее своя воля, прямо как у твоей. И жаждет она того же, что и твоя, того же, чего всегда хочет любая сила. Становиться больше, расти и забирать все вокруг.
– Но когда она была у Перси, он…
Странник поморщился, как от головной боли:
– Не сравнивай. Сила всегда никакая, это обладатель делает ее плохой или хорошей. У Перси прекрасное храброе сердце, он желал другим только добра, и сила в нем стала такой же, как он сам.
Генри повернулся к нему. Один вопрос не давал ему покоя так давно, что теперь сам сорвался с языка.
– Кто ты такой? Я имею в виду… Что ты такое? Откуда тебе все известно?
– Много будешь знать, скоро состаришься, – ответил Странник.
– Мы не успеем состариться, – дрожащим голосом перебил Пал. – Я верно понял, что никто не скроется, нигде, все выцветет и рассыплется, королевства не будет и останется только Хью?
– Не сам Хью, его личность умрет задолго до того, – без выражения ответил Странник. – Просто сгусток силы, которая будет высасывать жизнь из всего, что есть на свете. – Он прислонился головой к стене у окна. – А вокруг будет смерть и пустота.
Существа сгрудились у них за спиной, как испуганные дети, и Генри прокашлялся.
– Этого не случится, обещаю. Мы всех спасем. Я спасу. Говорите, где мне взять злое существо. Давай же, сосредоточься. – Он сжал плечо Странника и оттянул его от окна. – Не вешай нос.
