Хью замер, держа снежок в поднятой руке.
– Извини, что тогда, после Сердца, не пошел тебя искать. Увлекся всякими делами, – сказал Генри, глядя на него снизу вверх. – Больше не подведу, буду тут до десяти четырнадцати. Ну, то есть не обязательно именно тут, не в этом сугробе, но…
– Я понял.
Хью покачал головой так, будто ушам своим не верит, выпустил снежок и упал рядом с Генри.
– Перси приручил силу, и ты сможешь, – пробормотал Генри, моргая в черное небо. – Ты вечно тянешь все к себе, попробуй хоть немного отдать обратно. Можешь вернуть звезды? И цвета заодно? Просто отпусти, увидишь, это приятно.
Хью мрачно качнул головой и зажмурился. Глаза задергались под веками, а потом он поднял руку и медленно щелкнул пальцами.
Звезды загорелись все разом: яркие, бледные, вечерние, утренние, все до единой теперь сияли в полную силу, и небо переливалось пульсирующим нежным светом. А вслед за ним все вокруг наполнилось цветами: снег стал лиловым, голубоватым, искристым, стволы сосен – ореховыми, верхушки – темно-зелеными. Генри сглотнул. Он и забыл, сколько оттенков в зимнем дне, когда он не испорчен жадностью неумелого волшебника.
– Ух ты, – выдохнул он.
– Да уж. Ух ты, – пробормотал Хью, недоверчиво потирая ребра. – Странно, она успокоилась. Вдруг я правда смогу с ней договориться?
– Сможешь. У нас полно времени.
– Одиннадцать часов.
Целых одиннадцать часов, – согласился Генри. – Слушай, а ты можешь принять свой нормальный вид? На этом фальшивом красавце твоя детская шапка смотрится так себе.
Хью стянул шапку, но внешность не изменил.
– Да брось, – покачал головой Генри, чувствуя, как снег забивается за воротник. – Ты хотел девчонок впечатлять? Уж прости, тебе сейчас не до того.
Генри на секунду отвлекся посмотреть на звезды, а когда повернулся обратно, Хью уже был в своем нормальном виде: невысокий щуплый парнишка с бесцветными волосами. Генри это внезапно успокоило: жизнь, похоже, возвращалась в нормальное русло.
– Слушай, я забыл спросить. – Генри приподнялся на локте. – У каждого теперь есть дар, так? А какой у тебя? Ты же все видишь.
– Кроме своего дара, – покачал головой Хью, и даже его тонкий голос уже не казался таким уж неприятным; возможно, потому, что обладатель больше не выглядел злобным тупицей. – Сразу попытался, но не могу его разглядеть, в голове все будто огнем полыхает.
– Если уж даже Сван нашел свой, и ты найдешь, – успокоил Генри.
Хью хмыкнул, будто услышал забавную шутку.
– У Свана нет дара поэта. Он кожевник. Его дар – разделывать животных и шить из них отличные сумки. Вот уж это я вижу отлично.
– Но он же…
– Я дал ему дар поэта, – пожал плечами Хью. – Перегнул палку, убил его девчонку, захотелось его порадовать. Он делал бы отличные сумки, но не верю, что они сделали бы его счастливым. Не говори ему, не хочу выглядеть тряпкой.
Генри долго молчал, обдумывая это.
– Хочешь, скажу тебе, что будет дальше? – спросил он в странном приступе вдохновения. – Мы переживем завтрашнее утро. В десять четырнадцать ничего не случится, ты научишься отпускать силу, исправишь все, что испортил, и мы уберем ее за Предел. – Хью завороженно слушал, и Генри продолжил: – А потом извинишься перед Сваном, вы помиритесь и снова будете распевать песни – стихов у него теперь полно. И не вернетесь в Хейверхилл. Странник говорит, что…
Хью удивленно посмотрел на него.
– Ты что, еще не понял, кто он такой? – не поверил он. Генри вопросительно поднял брови, но Хью отвернулся и покачал головой. – Неважно, забудь. Продолжай. Что он там говорит?
– Что в пути ты обретаешь перемены. Поэтому вы со Сваном поедете путешествовать. Мир будет меняться, ты найдешь свой дар и найдешь место, где будешь нужен. А однажды, много лет спустя, мы случайно встретимся где-нибудь на маленьком постоялом дворе. Сядем у камина, выпьем чаю, и я скажу: «Помнишь, у тебя была сила Барса?» И ты скажешь: «Да, странные были времена». И все вот это уже не будет иметь значения. – Генри неопределенно обвел рукой поляну. – А потом каждый пойдет своей дорогой.
Хью смотрел на него таким взглядом, что Генри заговорил снова:
– Королевство такое большое, есть что посмотреть. Знаешь, я видел в доме Странника карту, и на ней было одно место, Край изобилия. Там деревья с золотыми листьями, а среди них висят громадные плоды, троих накормить можно. Вот бы там побывать.
Хью мягко фыркнул, держась за висок, будто у него опять заболела голова.
– Ты что, сказку не помнишь?
– Не читал.
– А, я и забыл, какой ты темный. Ладно, слушай. В давние времена жил-был один мастер, и был у него роскошный дар: создавать вещи из ничего. – Генри поерзал. Лежать было холодно, но Хью прав: в такие времена вряд ли его прикончит простуда. – Это один из самых лучших и самых редких даров, вроде дара исцеления. Не в каждом поколении бывал хоть один такой человек. Поэтому эти чудесные создания были избалованными, вроде нашего принца, – привыкли, что все от них в восторге и целуют при встрече в обе щечки.
– В сказке так и было написано? – не выдержал Генри.
– Нет, я своими словами. Заткнись и не перебивай. Так вот, нашему герою везде были рады, все его любили, а это, как мы знаем, частенько превращает людей в уродов. – Генри усмехнулся с закрытыми глазами. Его завораживало, что Хью так связно говорит: прочитанные книги явно пошли ему на пользу. – Ему всего было мало: благодарности, восхищения, богатства, он мечтал создать что-нибудь такое, чтобы потомкам прямо крышу сорвало. В общем, мастер отыскал самое дикое и неплодородное место в королевстве и наполнил его прекрасными растениями, устроил там прямо чудесный сад: огромные фрукты, невиданные сладкие ягоды, золотые листья.
Хью сел, обхватил колени и положил на них подбородок. Генри лениво приоткрыл один глаз и закрыл его снова. Он любил слушать истории.
– Но дар таков, каков мастер, и, поскольку сад был плодом его раздутой гордыни, этот плод получился отравленным. Все, что он вырастил, оказалось наполнено ядом. По легенде, он увидел, как птицы клюют ягоды и падают замертво, а в другой версии он взял с собой сына, тот попробовал чудесные фрукты и отравился насмерть. И тогда мастер от горя и задетого самолюбия поселился в своем чудесном саду и умер там от голода. Конец.
– Есть хоть одна сказка, где все жили долго и счастливо, никто не умер и не был проклят? – пробормотал Генри.
А потом встал, отряхнулся от снега и сел на бревно. Костер по-прежнему горел, хотя дров в него никто не подбрасывал.
– Ладно, сейчас сами такую сделаем. Давай, подкрадись еще раз. Повтори.
И Хью понял его. Он натянул свою несчастную шапку и отошел обратно к дереву, из которого по-прежнему торчала стрела. Генри пару секунд любовался оттенками красного в глубине костра, а потом протянул руку в сторону лука, но не тронул его.
