Но Генри сдвинул его с дороги и пошел первым: он уже много раз убеждался, что предупреждения предков правдивы, какими бы старыми ни были.
Эдвард сделал вялую попытку вернуть себе руководство, но едва не поскользнулся и притих, – видимо, рассудил, что, если в реке окажется что-то опасное, пусть уж лучше Генри наступит на это первым. Но дно было вполне ровным, а вода в самом глубоком месте едва доходила до пояса и даже была не слишком холодной, хотя Агата все равно недовольно зашипела, когда мокрая юбка облепила ноги.
Они успели пересечь реку на треть, когда наконец-то стало ясно, о чем предупреждали каменные надписи. Из-за разницы высот ниже по течению река быстро терялась в тумане, а вот выше по течению можно было любоваться ее ленивым током от самых высоких холмов. Вот оттуда и послышались звуки, которые Генри совсем не понравились: рев воды и грохот камней по дну. Этот шум нарастал слишком быстро: Генри его заметил, а несколько секунд спустя он уже стал устойчивым и мощным. Потом сверху что-то появилось и начало стремительно к ним приближаться, и Генри ошарашенно понял: это вал воды, способный смести на пути что угодно. Вода выгибалась огромной пенной волной и неслась на них, как орел на мышь. Так вот, значит, как предки защитили это место от нежелательных гостей.
– Все назад, – ровным голосом сказал Генри и пошел обратно: если поторопиться, они успеют выбраться, а там придумают что-нибудь.
До другого берега не добежать, а если остаться на месте – их, может, и не убьет, но точно протащит вниз по реке на несколько километров, и тогда вовремя не успеть. Мастера не были жестокими, препятствие было устроено так, чтобы тот, кто все же решит пропустить их воззвания мимо ушей, успел добежать назад после того, как заметит угрозу.
Но Генри не учел одного: с ним четыре спутника разной степени беспомощности, которые совершенно не умеют действовать вместе. Эдвард бросился к дальнему берегу реки с криком: «Успеем!», Джетт побледнел и застыл на месте, бормоча: «Нам конец», Агата попыталась последовать совету Генри, но запуталась в мокрой юбке и упала, а Сван пошел вверх по течению, завороженно бормоча: «О, водный вал, что мог блистать! Прекрасен ты, весне под стать, но цвет свой где-то потерял…» Генри метался, не зная, кого из них ловить первым, и во весь голос орал: «Назад, все назад!», но грохот приближающейся воды заглушал его вопли.
И драгоценные мгновения, которые можно было потратить на спасение, были потрачены впустую.
Еще несколько секунд перед столкновением Генри надеялся, что предки заколдовали воду таким образом, что она в последний момент остановится. Но, похоже, мастера решили на всю катушку использовать воспитательную силу удара водой, – чтобы второй раз никто точно не явился. Волна закрыла и без того скупой свет, и за мгновение до того, как она смела бы их с дороги, Генри вдруг вспомнил, какую прорву воды уничтожил на Озере бурь. Он зубами сдернул обе перчатки, вытянул перед собой руки – и вода замерла в воздухе, нависая прямо над их головами. Волшебство, которое было в воде, похоже, придавало ей немного разума, и она почувствовала, что с ней сейчас произойдет.
– Лучше уйди, – невнятно выдавил Генри, по-прежнем у держа в зубах перчатки: убирать в карман было некогда, а уронить боялся, чтобы их течением не унесло.
Инстинкт самосохранения есть у любого существа, обладающего хоть каплей жизни. Наверное, вода почувствовала жар, исходящий от его рук, почувствовала, что одно его прикосновение – и ей конец. Несколько секунд волна нависала над ними, а потом осела, растеряв всю силу удара. Их обдало таким фонтаном брызг, что даже Генри едва устоял на ногах, но река уже стала спокойной и ленивой, как раньше. А Генри вдруг подумал: «Что, если эту преграду когда-то сделал тот самый мастер воды, который перед смертью создаст Озеро бурь?» Ладно, этого уже никогда не узнать. Генри натянул перчатки и обернулся.
Все смотрели на него: жалкие, мокрые, перепуганные и, кажется, впечатленные до глубины души. Генри едва подавил самодовольную улыбку: он провел полтора месяца, пытаясь нравиться всем вокруг, и хоть сейчас это уже не имело значения, а все равно было приятно.
– Ого, – сказал Сван, и этим, кажется, выразил общее мнение.
– Ладно, идем дальше, – сказал Генри таким тоном, будто ничего особенного не произошло.
Ближе к дальнему берегу вода уже казалась блекло-синей, и после перехода через реку идти сразу стало веселее: все было бледным, призрачным, но все же хоть немного живым. Холмы плавно перетекали друг в друга, земля скоро пошла под уклон, и, перевалив за очередной склон, Генри увидел такое, что у него дыхание перехватило.
В низине лежал золотой сад, такой огромный, что границ не видно, и действительно золотой: листья на деревьях блестели, как металлические, а среди них, прямо как на карте Странника, висели яркие фрукты. У холмов сад был еще бледным, но чем дальше, тем ярче становились цвета, – а в глубине, полускрытое деревьями, что-то сияло: ослепительная пульсирующая точка.
– А вот и Хью, – пробормотал Генри.
Он поднял голову: даже небо изменилось. Над ними оно по-прежнему было серым, но вдалеке наливалось ослепительной синевой. Солнце теперь висело в другом месте, и Генри поморщился от досады: время никак не определишь.
– Идем быстрее, – сказал он. – Не знаю, который час, но времени у нас – до десяти четырнадцати. Если не успеем, в десять четырнадцать все для всех закончится.
– Кажется, лучше не спрашивать, откуда ты это знаешь, – сказал Джетт. – Ладно, у нас больше ста минут: сейчас полдевятого.
Генри развернулся к нему. Джетт держал в руке круглую металлическую коробочку, на вид очень знакомую.
– Минутку, – угрожающе начал Эдвард. – Я же видел эти часы у посланника!
– Что? – рассердился Джетт, но уши у него слегка покраснели. – Я не виноват, что он плохо смотрит за своими карманами! И вообще нам нужнее, мы мир спасаем! И кстати, забыл спросить: а как мы собираемся это сделать?
– Для начала покажите мне ваше оружие, – сказал Генри. – Все, что можно использовать для устрашения или повреждения врага.
Эдвард с гордостью снял с пояса кинжал в украшенных драгоценными камнями ножнах. Агата вынула из волос несколько длинных и очень острых на вид шпилек, и волосы от этого тут же рассыпались по плечам. Сван развел руками и вывернул мокрые карманы: там не оказалось ничего, кроме остатков желтых цветов и пыльцы зверобоя.
– С какой стати нам сдавать оружие тому, кто отпустил Хью? – огрызнулся Джетт.
– С той, что он спас нас в реке. И с той, что ему, похоже, не нужны ножи и шпильки, чтобы с нами разделаться, но что-то мы еще живы, – пожал плечами Эдвард. – Слушайся его и не задерживай нас. Что-то я не заметил очереди из более подходящих желающих нам помочь.
Генри удивленно посмотрел на него. Он никак не мог привыкнуть к тому, каким мирным парнем оказался Эд, у которого не отнимают ни подвиги, ни славу, ни любовь отца. Похоже, во время истории с Сердцем волшебства он так мучительно ненавидел Генри просто потому, что считал, будто Генри занимает его место, – как животное, которое кусается от страха. А теперь делить было нечего, и Эдвард тут же встал на его сторону.
