«Если я сегодня же не увижу его и не останусь с ним, я буду горько жалеть об этом всю оставшуюся жизнь… И пусть пропадут пропадом все другие женщины — бывшие, настоящие, будущие!.. Но, Боже, не может быть, чтобы он так смотрел на кого-то еще!»
Остаток пути до «места дислокации», так Дэниэл в шутку назвал свою квартиру, показался очень коротким. Тибби словно плыла сквозь густой и — странное дело — теплый туман. Могучая сила диктовала каждый ее шаг. Такое необдуманное поведение было не очень свойственно Торнфилд. Но это ее не тревожило. Ее вело жгучее, непреодолимое желание видеть Дэниэла. Говорить с Дэниэлом. Быть с Дэниэлом.
Вот и знакомый маленький подъезд. Дверь гостеприимно распахнута. Подняться на этаж — что может быть проще? Только остановившись на лестничной площадке, Тибби ощутила, как сильно колотится сердце. Когда рука потянулась к звонку, оно взволнованно замерло. Кнопка обожгла палец. Все. Назад пути нет. «И что я ему скажу?» — мелькнуло в голове. Несколько запоздавшая мысль. По ту сторону двери раздались быстрые шаги.
Несколько минут назад Тибби не рассуждала. Теперь же разум властно вступил в свои права. Достойного выхода из нелепой — и сложившейся по ее вине — ситуации явно не было (разумеется, под «достойным» не подразумевается стремительное бегство вниз по лестнице с перепрыгиванием через ступеньки). При вполне естественном при сложившихся обстоятельствах волнении единственное, на что она была способна, — это изобразить на лице улыбку.
Дэниэл распахнул дверь. На его лице отразилась целая гамма чувств: безмерное удивление перешло в восторг от увиденного, а его, в свою очередь, сменил испуг.
— Тибби! Что-то случилось? У тебя неприятности? Нет, наверное, какое-то осложнение с ногой. Где именно болит?
Глэдисон был истинным врачом, врачом до мозга костей. Спасти, помочь, облегчить страдания — к этому он стремился каждую минуту своей жизни.
— Господи, что же я, заходи, заходи скорее!
Шаг через порог получился довольно неловким. Поэтому Дэниэл тут же уверился, что здоровье его драгоценной пациентки в опасности.
— Больно наступить на ногу? На которую, ту, что с вывихом, или ту, что обожжена? — Вопросы были заданы уже тогда, когда он подхватил ее и понес в гостиную.
Дэниэл осторожно опустил нежданную гостью в кресло, а сам встал рядом на колени. Естественно, убрать забытую газету он не успел. Неожиданный хруст мнущейся бумаги рассеял наваждение. Пришла пора признаваться. И Тибби начала:
— Знаешь, я должна тебе кое-что сказать…
Традиционное начало для страшных откровений. Брови Дэниэла, прежде нахмуренные, поползли вверх.
— Ничего у меня не болит, — сказала она чуть ли не с сожалением. — Как ты понимаешь, я вполне благополучно дошла до твоего дома. Просто я поссорилась с Питером, и теперь мне некуда идти.
Все это было произнесено на одном дыхании.
«Так ему и надо!» — злорадно подумал Дэниэл.
«Ой, как нелепо это звучит! — ужаснулась Тибби. — Как будто на дворе девятнадцатый век и я сбежала от мужа к любовнику!» Феминистская гордость наконец проснулась и заявила о себе. Только слишком поздно. Теперь она только мешала.
— Я сейчас уже понимаю, как это глупо с моей стороны — вот так ввалиться в вашу квартиру, доктор Дэниэл… — От смущения Тибби сбилась на официальный тон.
— Ну что ты, зачем эти формальности, для этого уже слишком поздно, — попытался пошутить тот, и вышло это у него довольно-таки неуклюже, потому что при одном упоминании о времени своего визита гостья покраснела до корней волос.
— Я уже ухожу! Еще раз извините. Мне правда очень неловко.
— Останься.
Сказано было тихо, нежно, просительно. Именно такие слова, звучащие из уст мужественного человека, способны сильнее всего повлиять на решение женщины.
— И что тогда? — попыталась Тибби разрядить атмосферу — в голосе ее зазвучали немного игривые нотки.
— Ну… Я угощу тебя английским фаст-фудом! — с нескрываемой гордостью за национальную кухню пообещал Дэниэл.
— О, надо же!.. — поразилась Тибби. Она по праву считала себя специалистом по продуктам быстрого приготовления.
— Сейчас покажу, — обнадежил ее Дэниэл и с улыбкой двинулся в направлении кухни. В дверях он обернулся. — А будешь хорошо себя вести — даже отведаешь деликатес!
Тибби освободила себе место среди кучи газет и с видом пай-девочки устроилась в кресле, сложив руки на коленях.
Национальным фаст-фудом Дэниэл именовал треску в тесте и чипсы. Это нехитрое блюдо — самое лучшее из того, что продавалось в бистро на углу, — чаще всего и составляло его холостяцкий ужин.
Мужчине, привыкшему к одиночеству и пустоте, почему-то очень нравилось, что эта непосредственная яркая рыжеволосая пациентка сегодня вернулась к нему. А может быть, она даже согласится занять в его жизни особое место? Мысль эта, не до конца еще оформившаяся, смутно тревожила его. Странно, но у Дэниэла даже не возникло вопроса, почему Тибби пришла к нему в такой час. Словно это было естественным с ее стороны поступком. И в глубине души он ликовал, понимая, что молодая женщина почувствовала его влечение и потянулась к нему.
Раздумья были прерваны услужливым писком микроволновки.
Ужин проходил в «походной» обстановке. Более или менее приличная тарелка в хозяйстве мистера Глэдисона оказалась в единственном экземпляре. Ему самому пришлось довольствоваться одноразовой пластиковой посудиной. Рыба в тесте смотрелась на ней совершенно естественно.
Было весело. Тибби быстро избавилась от чувства неловкости. Она уже совсем не думала, как попала в эту квартиру. И напрочь забыла о Питере. Для нее существовал только сидящий напротив Дэниэл — удивительно притягательный, желанный и все больше покорявший ее своими улыбающимися глазами. Он ни на миг не отводил от нее взгляда, жадно следил за каждым жестом, выражением лица, думая лишь о том, что она совершенство и что он по-настоящему счастлив сейчас, на маленькой кухне, за скромным ужином, но рядом с самой чудесной красавицей на этой планете.
Вина не было — пили абрикосовый сок. Никогда его вкус не казался столь мягким и волнующим. Удивительно, но пьянил он не хуже шампанского. Или искорки вспыхнули в крови от чего-то другого?
Надо ли говорить, какое наслаждение испытала феминистка Тибби, глядя на то, как мужчина в переднике старательно моет посуду!
Было уже за полночь. Тибби невольно зевнула.
— Я постелю тебе в гостиной, согласна? — просто спросил Дэниэл. Было что-то невероятное в том, что в его доме будет ночевать женщина, приехавшая в этот город с другим мужчиной, женщина, которую три дня назад он не знал… и без которой теперь не смог бы представить существования. Как просто пришла эта мысль! Продолжение фразы «А завтра ты вернешься к своему другу и помиришься с ним» Дэниэл решил оставить при себе. Завтра ведь еще не наступило.
