Бетс захлопала ресницами. Дэниэл решил дойти до конца, как бы болезненно это ни было.
— Я влюблен, безумно влюблен. В другую женщину. И хочу быть с ней. Я говорю совершенно искренне, чтобы ты не питала напрасных надежд. Мы можем быть очень хорошими друзьями. Но мужем и женой нам не стать.
Нижняя губа Бетти дрогнула. Глаза заблестели от слез. Она стремительно вылетела из комнаты, чуть не споткнувшись о банкетку, неосторожно поставленную у входа. Каблуки нервно застучали по лестнице. Дэниэл сжал пальцы левой руки так, что побелели суставы. Он сказал правду. Любви больше нет. Но черт подери, неужели он не мог сделать это поделикатнее?
Экстравагантно удалиться оказалось легче, чем действовать дальше. Тибби была в чужой стране. В незнакомом городе. Как добраться до Лондона — неизвестно. Что сказать Питеру по возвращении — ох, лучше пока об этом не думать…
Интересно, когда ее хватятся? Вероятно, эти английские снобы довольно быстро поймут, что чего-то в их жизни не хватает: слишком много тишины и покоя в доме.
Тибби шла по пустынной дороге и старательно отгоняла от себя всякие мысли о предательстве этого… этого… доктора Глэдисона. Нужно называть его как можно официальнее, так будет ощутима дистанция. Пропасть, которая их разделяет. Тогда будет не так больно.
Но злые, колючие мысли все лезли и лезли в голову. Непрерывно стучало в висках: «Предал… предал… доверять нельзя… полюбила подлеца… невозможно простить…» По сухой раскрасневшейся щеке покатилась горячая слеза. «Не плакать, только не плакать — он не достоин!..» Но упала еще слезинка. И еще. И вот уже, закрыв лицо руками, она плачет навзрыд. Потому что в любви есть великая сила, но именно любовь делает человека беззащитным и слабым…
Отвела душу. Стало чуточку легче. «А должно стать еще лучше, когда я уберусь наконец отсюда и навсегда забуду наваждение последних дней!» Тряхнула волосами, вытерла слезы. Нужно поймать попутку. Только вот в какую сторону ехать в столицу?
До Лондона ее довез автобус, подвернувшийся как нельзя кстати.
Тибби стояла перед дверью номера и собиралась с духом, чтобы войти. А это было сделать трудно, даже страшно. И еще ужасно стыдно. Волна раскаяния захлестнула ее: ведь Пит — единственный, наверное, человек, который ее по-настоящему любит. (Вот взять, например, даже служащих этой гостиницы — никто, даже для виду, не обрадовался ее возвращению.) А она причиняет Питеру столько страданий. Нельзя так…
Дверь распахнулась сама. На пороге стоял бледный осунувшийся друг детства. У Тибби защемило сердце. Питер смотрел на нее недоверчиво, словно был уверен, что это галлюцинация. Она робко произнесла:
— Привет…
Питер, не говоря ни слова, бросился к ней и сжал в объятиях, точно вновь обрел самое дорогое в жизни… или миновала угроза потери этой драгоценности.
Тибби не сдерживала слезы. Они текли по щекам, обжигали, скатывались Питеру на рубашку… и очищали душу, обновляли ее, как сильный дождь, проливающийся на землю после знойного дня, давали осознание смысла страдания и приносили облегчение. После таких рыданий, как бы тяжело ни было на душе до этого, вновь хочется жить…
Питер осторожно и бесконечно ласково, продолжая обнимать плачущую Тибби, ввел ее в комнату и тихо закрыл дверь. Боже, если бы он мог оградить ее навсегда от всей боли на свете!
В доме миссис Блейлок случился переполох: все были заняты поисками рыжеволосого сокровища Дэниэла. Беспокойство родилось, когда Тибби не вышла к чаю. Была выдвинута версия (естественно, хозяйкой дома), что хороший английский чай неприятен молодым особам американского происхождения, которые могут употреблять исключительно пепси со льдом вследствие неразвитости вкуса.
Взъерошенный, Дэниэл сбежал по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки.
— Куда же могла направить свою метлу твоя Рыжая Ведьма? — Миссис Блейлок не могла удержаться от того, чтобы не подпустить шпильку, даже в такой ситуации. Дэниэл только мрачно посмотрел на нее исподлобья и выбежал из дома. Молодой человек был не в том состоянии, чтобы объяснять одной дорогой для него женщине, как она не права в отношении другой.
Дэниэл крепко вцепился в руль. Может быть, излишне крепко: суставы сжатых пальцев побелели. Побелела и закушенная нижняя губа, а непослушные волосы упали на лоб. Он хмуро смотрел на дорогу. Ему было страшно — страшно от того, что он не знал, где ее искать, не знал, почему она исчезла… В голове теснились догадки: «Я ее чем-то обидел… Нет-нет, это тетка, будь неладен ее аристократизм!..»
— Черт! — Дэниэл резко ударил по тормозам, так пронзительна была мысль. Он даже не заметил, как стал думать вслух. — А вдруг… вдруг она увидела, как Бетти обнимала меня?.. Что она подумала?.. Какой же я идиот… — Дэниэлу очень хотелось врезать себе как следует, он даже сделал похожее движение… — Тибби! Ну что ж все так бестолково получилось!..
Поверит ли она ему теперь? Опыт общения подсказывал: весьма вероятно, что и не поверит…
Но нет. Все будет хорошо. Если это солнечное создание — любовь всей его жизни, то не может все рухнуть из-за нелепой случайности… Надо только подумать — очень хорошо подумать, как ей объяснить…
Дэниэл глубоко вдохнул.
За окном мелькали пологие холмы, зеленеющие поля разбегались в обе стороны от дороги. Вскоре слева от Дэниэла показались фруктовые сады. Этот же пейзаж они наблюдали накануне вместе с Тибби. Но все было иначе, день казался более солнечным, небо чистым и ясным, все было открыто для жизни и любви. Теперь же на всем, что видел Дэниэл, лежал отпечаток его собственной тревоги. Помнится, Тибби пожалела, что сады уже отцвели, а он ответил, что, когда она рядом, мир и так бесконечно прекрасен. Сейчас вид деревьев наводил тоску.
Вот и «Сабвей», маленькое придорожное кафе — такое навязчивое напоминание о цивилизации здесь, среди полей и садов, где хочется только вдыхать поглубже и не вспоминать, что где-то есть суета большого города, усталость после ночной смены… и пластиковая посуда.
Дэниэл остановился. Он не был голоден, но ему захотелось еще раз окунуться в атмосферу места, где они с Тибби провели такие чудесные минуты. Тогда по дороге она стала капризничать: ей, видите ли, захотелось вишневого сока — немедленно и в больших количествах. Дэниэл, как настоящий рыцарь, готов был из-под земли его достать. Но, как человек рациональный, понимал, что под землей найдет он в лучшем случае воду из какой-нибудь скважины. По счастью, им встретилось это кафе.
Занятый своими грустными мыслями, Дэниэл не заметил, как мимо проехал «фольксваген» экстравагантного розового цвета. Между тем, если бы он обратил внимание на этот автомобиль, был бы сильно удивлен, увидев водителя.
Дэн не стал задерживаться в «Сабвее»: кофе был холодный, а невеселым мыслям можно предаваться и в дороге. Проехав еще несколько километров, Дэниэл все-таки заметил на горизонте розовую точку. Вскоре он смог различить около автомобиля фигурку в каком-то развевающемся светлом одеянии. Как ни тяжело было у него на душе, улыбнулся и искренне заинтересовался вопросом: что же заставило обладательницу такого феерического наряда и экстравагантной машины остановиться посреди картофельного поля? Подъехав ближе, он чуть не рассмеялся: воздушное создание открыло капот и наклонилось над ним.
