К моменту своего возвращения в Европу в конце 1105 года Боэмунд считался не просто участником успешной экспедиции – он был ее безусловным главным героем. Норманн был более известен, чем любой из ее предводителей, его подвиги отмечались более детально и с большим резонансом, чем деяния его соратников и коллег. При этом довольно забавно выглядит тот факт, что Боэмунд не присутствовал при взятии Иерусалима, отказавшись покидать Антиохию из страха потерять контроль над городом. Таким образом, он выполнил свою клятву завершить Крестовый поход лишь зимой 1099 года, когда он на всякий случай отправился на юг с Балдуином Бульонским, чтобы не дать важнейшему союзнику императора Алексея I овладеть Антиохией в свое отсутствие
{820}. Однако и это не затмило его звезду.
По прибытии в Италию Боэмунд был принят преемником Урбана II папой Пасхалием II. В письме папе Боэмунд именовал себя «князем Антиохии». Возвратившись на родину, он регулярно использовал этот пышный титул
{821}. Будучи до сих пор неженатым, Боэмунд считался лучшей партией в Европе, настоящим олицетворением рыцаря раннего Средневековья: он был красив, отважен, предприимчив и бескорыстен.
Вскоре перед ним выстроилась «очередь» достойных наследниц лучших родов, из которых он мог выбирать. Одной из тех, кто не вошел в число избранных, была Констанция, дочь короля Франции Филиппа I, уже помолвленная с Гуго де Труа, графом Шампанским. Однако Боэмунд был так привлекателен, что Констанция поспешно бросила своего жениха, которого сразу объявили неподходящей партией, хотя было непонятно, чем он заслужил подобное унижение
{822}. Отец Констанции сам не принимал участия в Крестовом походе, но был более чем счастлив возможности искупаться в лучах славы прославленного крестоносца и с готовностью дал свое благословление на брак.
Боэмунду не было необходимости долго раздумывать о женитьбе на самой могущественной женщине ее поколения, среди бабушек и дедушек которой были король Франции, княгиня Киевская, а также графы Голландии и Саксонии. Весной 1106 года в Шартрском соборе состоялась пышная церемония бракосочетания, на которой присутствовала вся французская знать: и те, кто вместе с Боэмундом сражался в Малой Азии и Сирии, и те, кто хотел бы сражаться вместе с ним
{823}.
Боэмунд стал просто неудержим. Перед свадьбой он начал собирать людей для нового похода на Восток. Папа благословил его кампанию, вручил ему знамя апостола Петра, с которым предстояло идти в бой, а также назначил легата, который должен был помогать Боэмунду искать соратников
{824}. По словам одного из авторов, папа решил поддержать кампанию Боэмунда против Византии после того, как услышал, что́ рассказывал об Алексее I недовольный легат, побывавший на Востоке
{825}. Однако более правдоподобным представляется то, что Пасхалий II санкционировал вовсе не открытое нападение на Византийскую империю, а масштабную экспедицию на подмогу Святой земле – по меньшей мере для начала. Папа, похоже, не испытывал неприязни по отношению к греческой церкви, к Византии или к Алексею I, поэтому помощь, которую он предоставил, следует рассматривать именно в таком ракурсе
{826}.
Намерения Боэмунда, напротив, были недвусмысленны, его призывы взяться за оружие звучали все настойчивее. В 1105–1106 годах он активно перемещался по Европе и обещал желающим присоединиться к нему, что они примут участие в победах не менее ярких, чем те, что были одержаны в Никее, Антиохии и Иерусалиме. Его первая цель – Диррахий, а затем – Константинополь
{827}. Воспользовавшись своими новыми связями с монархами Европы, он сосредоточил в 1107 году значительные силы в южной Италии и приготовился к нападению на западный фланг Византии.
«К армии Боэмунда стремились присоединиться люди со всего света, мечтавшие не только отнять у Алексея I его империю, но и убить его»
{828}, – писал английский хронист Ордерик Виталий. Боэмунд вел активную пропаганду против Алексея I, щедро одаривая восхищенных прихожан рассказами о собственных подвигах и призывая слушателей взять Святой Крест и идти на Иерусалим, но сначала напасть на императора Константинополя
{829}. В письме папе Боэмунд указал список мнимых ересей, совершаемых православной церковью, – это должно было оправдать агрессию против братьев во Христе
{830}.
В Англии призывы Боэмунда упали на бесплодную почву. Рассказав королю Генриху I о том, что он собирается пересечь Ла-Манш и собирать рыцарей для похода, Боэмунд получил недвусмысленное сообщение: его приезд не будет приветствоваться. Король ответил без обиняков – сейчас зима, поэтому переправа через Ла-Манш будет для норманна слишком тяжелой
{831}. Вполне вероятно, что Генрих I тогда просто не хотел делиться с Боэмундом своими воинами, потому что у него самого были большие планы, например в Нормандии. Конечно, у короля могли быть и другие причины на то, чтобы отказать Боэмунду в приезде в Англию. В какой-то момент в самом начале XII века он принял посольство из Константинополя во главе с неким Ульфриком. Послы привезли богатые дары от императора, среди которых, вероятно, была рука Иоанна Златоуста. Позднее ее передали в аббатство в Абингдоне. Возможно, император искал союзников, чтобы нейтрализовать деятельность Боэмунда
{832}. Наконец, этот факт является еще одним подтверждением того, что и после Первого крестового похода Алексей I продолжал заводить и укреплять отношения с влиятельными фигурами в Западной Европе
{833}.
