— Значит, созрел, — объяснила Алина. — Так дать ему твой номер?
— Не знаю.
— Ну решай, решай, — поторопила Алина, позавидовав Ксюше.
У Алины не было возможности быть наивной. Она всегда была сильной и впредь такой будет.
— Нет, — наконец решила Ксюша. — Не надо давать телефон. А то получится, что я ему навязываюсь.
Бассейн Слава перед отъездом накрыл. Илюша грустно ходил рядом, пытаясь оторвать плотное покрытие.
— Холодно уже, — объяснила сынишке Алина. — Вечер, солнышко село. Завтра опять будет тепло, и станешь играть у водички.
А она, Алина, навязалась Славе?
Пожалуй, что так. Но Алина об этом не жалела.
Она не такая красавица, как Ксюша. Ксюшку назвала красивой даже соседка Елена Анатольевна, работавшая на телевидении. И никто никогда не пытался узнать Алинин телефон.
Ну и ладно. Зато у нее семья, заботливый муж и полный материальный достаток.
— Пойдем домой, — позвала она сынишку. — Сейчас я тебя покормлю, и будем читать сказку.
Красота в жизни не главное. Можно быть красивой и несчастной. Главное — деньги, напомнила себе Алина.
— Я все сделал, — позвонил накануне вечером Сережа. — Сейчас возьму билет на поезд и завтра утром приеду. Ты на даче?
— Да, — сказала Настя. — Но завтра хочу вернуться. В понедельник нужно быть на работе, сшили новые образцы, я должна их посмотреть. Приеду вместе с родителями.
— Приезжай пораньше, я буду тебя ждать, — попросил муж.
— Постараюсь.
«Я буду ему верить», — в который раз пообещала себе Настя.
Родители засобирались рано, сразу после обеда. Настя поднялась в комнату к Ире, достала из ящика письменного стола запасные ключи от тетиной квартиры и сунула в сумку. На всякий случай.
— Мам, — глядя, как мама оглядывается, проверяя, что ничего не забыла, Настя спросила: — Ты знаешь, как погиб Иван Николаевич?
— Ужасно погиб, — повернулась к ней мама. — Меня вообще коробит от этой идеи наших придурковатых властей пересадить всех на велосипеды. У нас не Голландия. У нас и дороги другие, и водители другие.
— Он в тот вечер ехал к раненому человеку, — сказала Настя. — Не к больному, а именно к раненому. Тогда здесь произошло нападение на инкассаторов…
— Настя, не рисуй себе тайных связей там, где их нет, — подошел с веранды папа. — Иван был нормальным человеком, умным и осторожным. Никакой связи с налетчиками он иметь не мог. Его подло сбила машина. Даже Ира это понимала, а она очень страдала.
— Она страдала ужасно! — подхватила мама. — Ты помнишь, какая Ира была? Веселая, жизнерадостная, никогда не унывала. А без Ивана сделалась серой, как мы все.
Вообще-то сравнение было обидным, Настя серой себя не считала.
— Конечно, с Виктором она немножко оттаяла, но прежней Иры не стало вместе с Иваном. Кстати, Виктор сюда приезжает?
— Редко. Я его ни разу не видела.
— Ну все, — в последний раз огляделась мама. — Поехали!
Сначала родители довезли Настю. Настя помахала вслед папиной машине, оглядела безлюдный двор. Сережина машина стояла рядом с подъездом. Машина была грязная, словно на ней проехали тысячу километров. А муж говорил, что поехал в командировку на поезде.
Сережи дома не оказалось. На полу стояла его дорожная сумка, рядом еще одна сумка, компьютерная. В нее муж ухитрился засунуть не один ноутбук, а два.
Настя достала из сумки грязное белье, сунула в стиральную машину.
— Сережа, ты где? — весело спросила она, набрав мужа.
— Ты приехала? — кажется, он не слишком обрадовался. — Я минут через сорок буду.
Где он находится, Сережа не сказал, а спрашивать снова Настя не стала. Заглянула в холодильник и отправилась в магазин — холодильник был почти пустой.
Потом она занялась готовкой и не знала, чего хочет больше — чтобы Сережа немедленно появился или чтобы не появлялся никогда.
Ира была веселой и жизнерадостной рядом с Иваном, а без него сделалась серой мышкой. Настя никогда не отличалась излишней жизнерадостностью, даже рядом с Сережей. Наверное, без него станет совсем унылой.
Хлопнула дверь. Настя выбежала в прихожую, уткнулась Сереже в грудь.
— Я соскучился, — прошептал он, обнимая ее.
Настя скосила глаза на висящие на стене часы — он приехал не через сорок минут, как обещал, а почти через час.
— Я тоже, — прошептала она в ответ.
Иру убили после того, как она поговорила с отцом налетчика. Ивана Николаевича убили после того, как он поехал к раненому бандиту.
А Сережа появился в ее жизни сразу после смерти Ивана.
Господи, какая чушь лезет в голову! Никто не мог знать, что у нее сломается машина, когда она повезет ткани.
— Иди ужинать, — позвала мужа Настя.
Сережа ел неохотно — успел где-то пообедать. Настя не спросила, где. Умные жены не задают таких вопросов.
Потом Сережа рассказывал, как трудно было восстановить софт, Настя кивала и сочувствовала, и видела, что Сережа напряженно думает о чем-то другом, невеселом и совсем не связанном ни с софтом, ни с Настей.
Ему хотелось что-то ей сказать, но она не дала, села к нему на колени, потерлась щекой о короткие волосы и прошептала:
— Пойдем спать, Сереженька.
24 июля, понедельник
Проснулась Настя до будильника. Вообще-то она просыпалась несколько раз, протягивала в темноте руку, включала подсветку будильника и убеждалась, что еще глубокая ночь. Снова проваливалась в сон и снова вскоре просыпалась.
Сережа тихо спал рядом, но ей не было спокойно и уютно, как всегда бывало рядом с Сережей. Сейчас она не была вместе с ним, она была одна, и это одиночество было страшным.
Настя тихо встала, сварила кофе, выпила его, глядя в окно. Незнакомые птицы, серые, крупнее воробья, перелетали с ветки на ветку растущей прямо за окном липы. Кажется, в прошлом году эти птицы тоже ненадолго появлялись в городе.
Сережа проснулся, пришел на кухню, чмокнул Настю в лоб. Она быстро приготовила ему завтрак. Потом муж отправился в ванную, а Настя подняла его дорожную сумку, которая продолжала валяться на полу. Оставшиеся вещи из сумки Сережа уже вынул, Настя открыла шкаф, в котором сумка обычно лежала, и тут заметила другую сумку, тоже дорожную, но небольшую, меньше Сережиной, и явно не новую. Настя подвинула ее, освобождая место. Сумка оказалась тяжелой. Настя в нее не заглянула, она положила рядом их дорожную сумку и захлопнула дверцу шкафа.
Потом в ванную отправилась она. Постояла под душем, сделав струю горячей, ее все утро знобило. Сквозь шум воды послышался Сережин голос. Настя выключила воду, прислушалась — показалось. Снова включить воду она не успела, Сережин голос прозвучал не близко, но отчетливо.
