Виктор Федорович потрогал лежавший в кармане пистолет, помедлил, достал оружие. Впрочем, после нахождения в земле оружием пистолет уже не являлся.
Дверь дома, конечно, оказалась заперта, он зачем-то ее подергал перед тем как решить, куда спрятать оружие. Закапывать было рискованно, хозяева могут заметить следы его деятельности. Участок крошечный, хозяйка наверняка знает каждый пятачок.
Он обошел крыльцо, потрогал фундамент. Снова вернулся к крыльцу, наклонился, провел рукой по земле рядом со ступенькой. Потянулся за лопатой, но тут рука нащупала щель. Лопата все-таки понадобилась, пистолет в щель не пролезал.
Домой Виктор Федорович вернулся, когда начало светать. Выпил чаю на кухне, почувствовал, что проголодался, съел два бутерброда с колбасой. Не исключено, что пистолет лучше было сразу зарыть в лесу, но это сделать никогда не поздно.
Он уничтожит пистолет, когда будет уверен, что улика больше не нужна.
Виктор Федорович думал, что не заснет, но заснул, едва выключив бра над постелью.
31 июля, понедельник
Настя закрыла ворота за Сережиной машиной, выйдя на улицу, помахала ему вслед. Было еще прохладно, она зябко передернула плечами. Чтобы протянуть время, выпила чаю, надела поверх легкого платья вязаную кофточку, заперла дом и медленно пошла в сторону железнодорожного переезда.
Поселок еще спал, слышался только шум проходящих электричек и редкие птичьи голоса. Правда, к железнодорожной платформе люди уже спешили, но их было немного.
Ира не показывала ей место, где сбили Ивана Николаевича, показывала мама. Сбили его у поворота на улицу, где жила Лиза Лебедева.
Тетя вообще старалась не говорить с Настей о смерти мужа, наверное, считала еще маленькой. Но Настя знала, что тетя долго ежедневно в любую погоду ходила на кладбище и к месту трагического ДТП. Маму это всерьез беспокоило.
— Нужно жить дальше, — жаловалась мама Насте, — а она… Я не знаю, что с ней делать!
— Ничего не делать, — говорила Настя. — Горе не грипп, его не вылечишь.
Она тогда только-только встретила Сережу, ей хотелось, чтобы все вокруг были счастливы, а смотреть на тетю было тяжело, и Настя нечасто с ней виделась. Стыд и боль от этого она почувствовала только сейчас, остановившись у обочины, где когда-то умирал Иван Николаевич, потому что никто не позвонил в «Скорую».
Калитка Лебедевых на висячий замок не запиралась. Настя нащупала щеколду, подошла к дому, поднялась на крыльцо, долго нажимала на кнопку дверного звонка. Звонок было слышно с улицы, а больше из дома не доносилось никаких звуков.
«Мы ее спугнули», — с тоской подумала Настя.
Калитку за собой она аккуратно заперла на щеколду, постояла, держась рукой за забор, и пошла назад к повороту дороги. Потеплело, солнце было по-утреннему ласковым, хотелось подставить ему лицо. Настя сняла кофточку, сунула ее в сумку.
Где находится новый жилой комплекс, она не представляла, и дорогу пришлось спросить. Хмурый мужчина, которого она остановила, торопливо показал ей рукой на невидимые за чахлыми соснами дома.
Идти было довольно далеко. Наверное, пару остановок можно было проехать на автобусе, но автобус она ждать не стала. Правильно свернула к недавно открытому новому железнодорожному переезду, про который откуда-то знал Сережа, перешла железнодорожные пути и очутилась у четырех домов из красного кирпича. Дома были шестиэтажные, она зачем-то сосчитала этажи.
Территория была обнесена забором, но в двух местах проход и проезд был свободным — в домах еще шел массовый ремонт. Рабочие, как муравьи, таскали какие-то вещи, доски, ведра со шпаклевкой или с чем-то похожим. Теперь понятно, почему Лиза предпочитала жить в деревенском доме.
Между домами была детская площадка, чистая, тщательно убранная. Настя села на одну из лавочек, стоявших по периметру площадки, и принялась ждать.
Ждала долго, несколько раз поднималась, прогуливалась вокруг и снова садилась. И дождалась.
Лиза появилась, ведя малыша за руку. Настя поднялась, пошла женщине навстречу и негромко заявила:
— Я сейчас пойду в полицию! Прямо сейчас!
Женщина остановилась, замерла, опустила глаза и крепко сжала ручку ребенка.
— Послушай, — сказала Настя, останавливаясь. — Меня интересует только убийство моей тети! Понимаешь? Только это! Ответь на несколько вопросов, и все!
— При чем здесь я? — хмуро возмутилась Каракатица. — Что вы ко мне привязались?!
— Сейчас объясню, — заверила Настя. — Уложусь в пять минут.
Упоминание о полиции Лизу напугало, это было видно.
— Пять минут, и я уйду, — вздохнула Настя. — Никто ничего не узнает, я обещаю.
— Мне нечего скрывать!
— Тем более. Лиза, ну видели тебя в больнице, видели.
Когда Настя назвала ее по имени, Лиза дернулась. Не ожидала.
Ребенок задергал ручкой, мать нехотя его отпустила. Настя посмотрела, как малыш неуклюже забрался на качели-лошадку.
— Я ничего плохого тебе не сделаю, — сказала Настя. — Правда. Не бойся.
— Сумасшедший дом какой-то!
Настя села на ближайшую лавку, Лиза угрюмо на нее посмотрела, отвернулась.
— Три года назад у моей тети погиб муж, — начала Настя. — Его насмерть сбила машина. Он был врачом, известным, его вся округа здесь знала. Перед смертью он поехал к раненому. Ему кто-то позвонил, и он уехал.
Лиза стояла, наблюдая за ребенком. На Настины слова она никак не реагировала.
— Дядин телефон тетя выбросить не могла, она мужа любила и к его вещам относилась бережно. Я найду телефон. Времени прошло много, но для электронной памяти три года не срок. Ему звонила ты, и я это докажу. О том, что Иван Николаевич отправился к раненому, знала не только тетя. Знала соседка, она подтвердит. А раненых, кроме Коли Дормидонтова, в поселке тогда не было. Тут не миллионное население, в толпе не затеряешься, все всех знают, и полиция тоже. — Настя немного помолчала. — Мою тетю убили сразу после того, как она поговорила со Степаном Михайловичем.
Какой-то мужик вышел из ближайшего подъезда, громко заговорил по телефону, Настя замолчала. Дядька возмущенно кого-то отчитывал, сунул телефон в карман, хмуро оглядел женщин, опять ушел в подъезд.
— У родителей Коля Дормидонтов прятаться не мог, за родителями наверняка наблюдали. И звонить они не могли, сам Коля тем более, их телефоны точно прослушивались. Звонила ты, Лиза. А прятался Коля у тебя. — Настя помедлила и добавила: — Я бы тоже так поступила.
Малыш стал слезать с лошадки, шлепнулся, Настя подскочила к нему первая. Не потому, что хотела понравиться Лизе, просто так получилось. Думала, Лиза вырвет у нее ребенка, но мать к малышу даже не прикоснулась, только сказала, совсем как Алина:
— Ничего страшного. Ты даже не ушибся. Играй.
