– Гитара! – коротко рыкнул в ответ блондин. – Я играл на гитаре! Музыканту сложно сразу все отрезать!
Смерть продолжал требовательно глядеть на Хина, и тот, запустив руку в волосы, проговорил:
– Да, я все еще не выбросил инструмент Серебрянки. Но на то есть свои причины.
– Закрыли тему, – почти попросил Смерть. – Лель, тебе ничего не стоит отступиться. И это дело и так тебе вредит: ты потратил неделю, чтобы понять и выследить, но при этом забросил все остальные дела, кроме самых важных.
Молчание было долгим. Очень долгим, но никто не покидал Часовую башню. Наконец Лельер кривовато улыбнулся и сказал:
– Хорошо, я займусь всем остальным.
– Неисправим, – рыкнул Смерть, порывисто вскакивая.
– Но ты ведь не скажешь Гудвину, – пожал плечами Пытка, все так же расслабленно опираясь на стену.
– Не скажу, – со вздохом покачал головой брюнет и посмотрел на луну, которая уже клонилась к горизонту, и светлеющий восточный край неба. – Мне пора.
– Хорошо…
Айлар замер, пристально глядя на друга, а потом неожиданно сказал:
– У нас через пару дней одно веселье намечается. Хочешь поучаствовать?
– Спрашиваешь, – усмехнулся в ответ Пытка и, согнав с губ улыбку, тихо и серьезно сказал: – Спасибо.
– Не за что.
– До свидания, – откликнулся Пытка, наблюдая, как растворяется в дымке портала его приятель.
После перевел взгляд на город в загорающихся огнях – свете для ранних пташек, кому уже было пора на работу. Скоро утро. Новый день. Вот-вот небо расцветет всеми рассветными красками, и можно будет ненадолго замереть, потеряться в этом буйстве цвета и красоты.
Посмотрел в сторону комплекса Зеленой Академии.
И где-то сладко спит рыженькая девушка. Он и правда соскучился. Она даже не забавная… она интересная. Это гораздо лучше! А еще солнечный рыжик теплая. И бывшему шуту это было порой почти необходимо.
– Моя девочка, – медленно, словно пробуя фразу на вкус, произнес Мастер. – Да, моя девочка.
Глава 10
Несколько дней прошли для меня как на иголках. Мастер никак не напоминал о данном обещании, хотя у нас было с ним занятие. После него он собрал вещички и спокойно ушел. Женская половина группы проводила его задумчиво-восхищенными взглядами.
Даже Амириль!
– Что вы нашли в нем? – недоумевала я, пока мы с двойняшкой прогулочным шагом шли домой.
– Ну как же, – мелодично рассмеялась Ами и стала показательно загибать тонкие пальцы с аккуратными ноготками, блестевшими на солнце от прозрачного лака. – Загадочный, влиятельный, умный, интересный, мрачно-обаятельный, харизматичный, да еще и с чувством юмора!
– Ага, – мрачно поддакнула я. – С издевательски-замогильным чувством юмора.
– Издержки профессии, – философски пожала плечами сестра и улыбнулась. – Мия, не хмурься, от этого морщинки появляются и цвет лица портится.
Я промолчала на такой аргумент, а потом внезапно заявила:
– Хочется пироженку.
– Не трави душу… – грустно протянула блондиночка, скорбно поджав алые губки. – Мне тоже, между прочим, хочется, но я же молчу!
– Так пошли купим! – искренне не понимала, почему на меня смотрят, как на врага номер один.
– Мия, я же на диете!
– Куда худеть?! – обвела ладонью изящную фигурку Амириль. – Ты же у нас и так тонкая.
– Как раз потому, что не позволяю себе лишнего, – грустно протянула двойняшка. – У меня кость еще шире, чем у тебя, если помнишь. А чтобы я не выглядела «крепышкой», надо себя контролировать!
– Ну… контролируй! А я за вкусняшкой!
Отбежала подальше от зло сверкающей голубыми глазками девушки и, не сдержавшись, показала ей язык. Ами погрозила мне пальцем, поудобнее перехватила сумку и с веселым криком «Ну, держись, зараза рыжая!», подхватив юбки, кинулась за мной по мощенной светло-серыми плитами дорожке.
Я с радостным смехом рванула вперед, выбирая то направление, которое вело к торговым кварталам.
Вдоволь поиграв в догонялки, мы с сестричкой все же купили вкусного и даже домой кое-что донесли.
Дома лично меня ждал не особенно приятный сюрприз. У окна сидел Лейдир и какая-то девушка. Он приобнимал ее за плечи и что-то показывал на листах с чертежами, которые держал во второй руке.
Меня не увидел.
Я немного постояла, перекинулась парой слов с остальными ребятами и, одолжив у Ами шаль, быстро сбежала гулять.
Все же по Изумрудному мы ходили очень мало, полностью погруженные в учебу. Надо бы восполнить этот пробел.
Грустно все как-то… почему, интересно?
Я в задумчивости шла по проспектам Изумрудного города. Как и всегда в таком состоянии, подмечала маленькие и часто не важные, но сейчас такие интересные детальки. Красноватые отблески закатного солнца играли на обитых медными листами крышах домов, и я невольно улыбнулась. Красиво…
Красивый город, доброжелательный народ.
Последнее я поняла, когда, все еще не согнав с губ улыбку, перевела взгляд на троицу ребят, идущих навстречу. Две девушки: одна нага, а вторая ниора, которая, судя по всему, никак не могла определиться с формой тела. Но если учесть, как она шкодливо улыбалась и как хохотали другие, глядя на разные черты, появляющиеся на лице метаморфы, ниора просто развлекалась, копируя кого-то всем знакомого.
Проходя мимо, они мне помахали, и я, конечно, ответила тем же, отправившись дальше в уже более приподнятом настроении.
И тут я наткнулась взглядом на несколько фигур в черных плащах, чем-то напоминающих одеяние нашего незабвенного педагога, и нахмурилась.
В Изумрудном в последнее время не просто увеличили численность стражи и время патрулирования, но и выпустили на улицы Всадников Смерти.
И это не столько омрачало мою прогулку, сколько заставляло задуматься, а так ли безобидны происшествия, как говорят власти Малахита?
Город жил, дышал. Вокруг вечерних фонарей, которые один за другим вспыхивали огнями, освещая сумрак улиц, собирались мотыльки и бились о стекло, стремясь пробраться к губительному пламени.
Улицы вывели меня на набережную, и теперь я зябко куталась в шаль, но с берега Черной реки все равно не уходила. Было что-то завораживающее в ее антрацитовых водах.
По бульвару гуляли парочки, которые жались друг к другу из-за пронизывающего ветра. Я проводила умиленным взором пожилых мужчину и женщину, которые с такой нежностью смотрели друг на друга, что я светло позавидовала.
Так засмотрелась на природу и погоду, что едва не оступилась. Впрочем, дело было не только в любовании.
