Через минуту неподалеку от бывшего шута стояла миниатюрная девушка и с опаской в голубых глазах смотрела на него.
– Мне это не нравится!
– И мне, – спустя несколько секунд согласился Хинсар. – Грудь надо бы побольше!
Грудь оказалась послушная. Грудь подчинилась!
В глазах Джары царил неподдельный ужас, а когда Лельер встал, красноречиво положив руки на пояс халата, ужас сменился паникой.
– Нет!!!
– Да, – ласково пропел феникс, делая шаг к саламандре. – О чем это мы… О, воздержание крайне вредно для организма!
– Нет! – опять не согласилась Джара, оббегая столик.
– Раздевайся! – распорядился Мастер, развязывая пояс и скидывая халат.
Остался в одном белье.
– Я больше не буду!
– Разумеется, не будешь! – обходил преграду Лельер. – Иди ко мне, моя ящерка!
– Ты спятил!
– Как вариант, – согласился синеглазый подлюка и с коварной усмешкой, ничуть не стесняясь, продолжил ловить нерадивого подчиненного, точнее подчиненную.
– Ты ненормальный! – завопила саламандра, одним прыжком перемещаясь на кровать.
– А ты в верном направлении движешься! – кивнул Лель.
– Обломись, извращенец! – мрачно отозвалась слуга, перекатываясь по кровати и вскакивая с другой стороны.
– И не мечтай! – уже с трудом сдерживая смех, провозгласил Лельер.
– Ты же меня не хочешь!
– Так догоню – исправлю!
Догонялки продолжались недолго, Мастер сдался первым, просто рухнув в ближайшее кресло и расхохотавшись в открытую.
– Психических заболеваний нет. Просто дурак! – угрюмо диагностировала Джара, остановившись, когда осознала, что ей больше ничего не грозит.
– Сама виновата, – взглянул на нее блондин. – В наказание неделю ходишь в таком виде, потом разрешаю вернуться в мужскую ипостась.
– То есть я теперь и ящерицей – баба?! – ахнула брюнетка, взволнованно прикусывая губу. – Лель, пощади, у нас же женщин почти нет! А если мужикам-саламандрам что в голову взбредет?!
– И после этого я извращенец?! – иронично переспросил Лельер. – Нет уж, отбегаешь недельку так! Но даю доступ к своей силе, отбиться сумеешь.
– Гад крылатый!
– Ящерица! – не остался в долгу Мастер.
Спустя несколько минут и еще пару обменов «любезностями», Мастер вновь остался один.
Пора бы уже и спать. Завтра занятия, завтра департамент… завтра лаборатория, завтра подвалы и новые жертвы. Последняя облава была успешной. Настолько, что пленников пока даже не возвращали в сознание. Прислужники непонятного кукловода, новой фигуры на арене, теперь стали оружием. Уничтожения в том числе. При захвате один из людей взорвался, изрешетив двоих Всадников стальными отравленными иглами. Подобных сюрпризов никто больше не желал, а потому доставленных нужно изучить и извлечь эту гадость.
Притом операции придется проводить на живых, хоть и бессознательных телах. Без наркоза, потому что неизвестно, как поведет себя система уничтожения, если в организм носителя будут введены посторонние вещества.
Но кто их хозяин… кто? Зеркальник, который не показывался уже несколько лет?
Или новый игрок?
Неизвестно, что страшнее.
Вот такие мысли были в голове у лежащего поверх покрывала и бездумно смотрящего в потолок Мастера Пытки.
Пытка, Лельер Хинсар, Мастер Хин…
– Кто я теперь? – почти неслышно шепнули бледные губы.
Сколько масок, сколько граней. Это только рабочие, а ведь еще есть безумный шут, по которому Леля временами одолевала ностальгия. И не только его… Всех, кто был с ним рядом последние десять лет. Наверное, именно поэтому он и ограничил общение.
Настоящий им оказался слишком чужд.
Забавно… ненормальный паяц его величества был более понятен, чем он сегодняшний.
Только Смерть, пожалуй, не только был всегда рядом, но и прикладывал все силы для того, чтобы они не отдалились друг от друга. Айлар Тис… друг. Да, друг.
Что же осталось? Старые нити рвутся стремительно, болезненно, но… неизбежно. И феникс оставался в пустоте. Душевной. Когда тебя никто не держит. Когда тебе мало кто важен. Первые шаги к безумию разума. Самой опасной болезни магов, Хранителей стихий, да любых волшебных созданий. Пример Света, проклятого и запертого в этом мире, был как нельзя более нагляден.
Нити рвутся, связи тают,
Пух надежды улетает.
Держаться за воздух уже невозможно,
Все безнадежно…
Лель осмыслил сочиненное и усмехнулся:
– Да, оптимизм так и хлещет. Плохой из меня всегда был шут, да и поэт откровенно неважный.
Хлипкие связи, тонкие нити,
Не хочется ползать?
Так что же, летите!
Лишь только за что зацепиться найдите.
– Уже лучше! – сам себе одобрительно кивнул Хин. – За что зацепиться…
Перед внутренним взором почему-то встал образ рыжеволосой улыбчивой девушки.
Почему-то янтарная вспоминалась все чаще и чаще и уже не воспринималась как очередной инструмент. Лель всегда рассматривал окружение именно с этой точки зрения. Врач… профессиональный цинизм давал о себе знать.
Мию хотелось видеть. Хотелось, чтобы она была рядом. Просто рядом. Даже с учетом воздержания, желание поиметь наконец женщину не стояло совсем уж во главе угла. Нет, оно там, разумеется, обреталось о-о-очень близко, но все же не на главенствующей роли.
Но и темные чувства были. Почему-то при мысли о дроу… или любом мужчине с ней рядом, кому она позволяет что-то большее, чем ему… Хотелось рычать.
Пока лишь рычать.
Это было ново, неприятно и необычно.
Что с Настей, что с Юлей желания пустить соперника на лабораторный материал не было.
Это нехорошо.
Потому что эксперимент выходил из-под контроля.
Но хватит рефлексировать!
Лель решительно поднялся, оделся и, сжав камень телепорта, скрылся в туманном мареве. Работа всегда помогала.
Утро.
Так много в этом слове.
У Лельера Хинсара в голове была какая-то странная пустота. Безразличие.
Спокойно встал, спокойно принял душ и сейчас совершенно спокойно одевался у зеркала, размышляя о проблемах.
Проблем было много.
А вот эмоции… По поводу их – мало.
И это очень-очень плохо.
С одной стороны, холодный разум более остер, он видит то, на что ранее Лель не обратил бы пристального внимания, он лучше анализирует… Но начисто лишает ощущения «весов». Бывший шут почти не чувствует меры допустимого.
