163
На самом верху, сжимая под мышкой украденную на стройке лопату, умудрился подтянуть за собой доску с прибитыми поперечинами. Затем осторожно спустил ее вниз, уже с другой стороны забора.
Градусов был ленивый злоумышленник. Спортивная подготовка – он проводил в тренажерном зале долгие часы, много раз бывал в горах с альпгруппами – позволяла перемахнуть через забор без всяких приспособлений. Просто подпрыгнув, зацепившись руками за выступы кирпичей. Тем не менее позавчера во время посещения строительного объекта, в который ему предлагали вложить деньги, Бобби прихватил доску с набитыми на нее чурбачками. Знал, что обязательно еще раз наведается на территорию писательницы Боккум без ее ведома и разрешения. В тот момент на стройке за ним никто не наблюдал. Если какой-нибудь гастарбайтер и видел – не посмел ничего сказать.
Дом проглядывал из-за деревьев черным приземистым кубом. Окна не горели.
Бобби заранее разведал, что хозяйки этим вечером не будет. Теодора сама сообщила ему: уезжает на вечеринку в усадьбу к Кёлеру. Причин сомневаться в ее правдивости не было.
Держа лопату под мышкой, Бобби пробирался по хорошо знакомому уголку сада. Когда до цели оставалось метров десять, оглянулся на дом – ничего: прежняя чернота. Примерно полминуты он всматривался в нее. В какой-то момент ему померещился темный силуэт на фоне стены. «Нет, это мне кажется!» – решил он, отвернулся, медленно пошел дальше – в глубь сада.
Ночь, как назло, выдалась темной – ни луны, ни звезд… Градусов едва не прошел нужное место. Внезапно кончик правого ботинка задел за что-то. Он чуть не упал. Предмет под ногой был мягкий, податливый. Ужас обуял Бобби. «На траве – человек!.. Споткнулся о руку».
164
– Я же знаю – Турсунов, этот старый гипнотизер… – продолжал говорить Тоштаголов. – Он проделал с вами коронную штуку. Незабываемое ощущение, правда?.. Так вот: умею то же самое, честное слово!.. Бьюсь об заклад: отдадите любые деньги, чтобы испытать эмоции заново. Чертова погода!
Огромный черный вал полз с юго-востока. Мрачные облака напоминали чудовищных размеров клубы дыма, которые гонит ветром со стороны далекого пожара. Словно там, за сотни километров, горит исполинское сооружение.
– Только я предлагаю еще лучше: сам отдаю любые деньги, чтобы вы испытали эти эмоции заново!..
Килин, как будто эти слова Таштаголова его не интересовали, задрав голову, рассматривал небо. Стремительно наступали сумерки. С каждой минутой становилось темнее.
– Черт возьми, хорошее предложение, не правда ли?!. – продолжал говорить Тоштаголов. – От человека, которого впервые увидели на вечеринке. – Было ясно, что Алик, во‑первых, предполагает, что Килин не знает о том, кто он такой, во‑вторых – в ресторане клуба «Подмосковные вечера» Тоштаголов не обратил внимания на Барона и его спутника. – Только соглашайтесь скорей! Дорога каждая секунда!
Пока Килин созерцал звезды – они отчетливо выступили на черневшем небосводе, – по площадке с расставленными плетеными столиками пронесся возглас изумления и невольного восхищения.
Белый лимузин – его тут же окружили секьюрити в черных одинаковых костюмах – подкатил прямо к киоску. Там повар – накрахмаленный фартук до земли и высокий колпак – на глазах едоков жарил кебабы, несколько видов шашлыков, цыплят в особых грузинских сковородах под названием «тапа».
У распахнутой двери длинного автомобиля с блестевшими никелированными молдингами стояла приехавшая на нем молодая женщина, одетая в газовое покрывало. Под ним ничего не было. Она обворожительно улыбалась. Специальный человек – некто вроде слуги, сопровождавший ее повсюду, – направлял на ее рот луч фонарика.
В зубы молодой женщины – это была хозяйка дома – жена Кёлера – вставлены маленькие бриллианты. Под лучом света они сверкали гранями.
165
«Чертова темнота!» Кто-то явно снимал слой дерна и второпях не смог уложить один из квадратов ровно на прежнее место. Его край с жирным комом земли залезал на соседний квадрат травы, вырубленный лопатой. За выступ Градусов и задел ботинком.
Что это означает?.. Он выпрямился. Кто-то все время наблюдал за ним?.. Как это узнать?.. Бобби помнил: у него мало времени. Отогнув манжет рубашки, взглянул на фосфоресцировавшую стрелку часов. Надо спешить – условленный срок приближался. Взяв в руки лопату, поддел криво лежавший квадрат дерна, перенес в сторону. Точно так же поступил и с остальными – перед ним оказался прямоугольник черной земли. Даже в ночной темноте он выделялся цветом на фоне густого травяного ковра.
166
– Ваша жена изумительно выглядит!
Кёлер вздрогнул, резко повернулся. Надменно запрокинул голову, точно намереваясь отчитать того, кто произнес эти слова. Лицо заговорившего с ним человека было знакомо, но имени его вспомнить не мог. «Алик?.. Кажется, так… Господи, почему она появилась именно сейчас?! Что-то за этим кроется. Надо сделать какой-то шаг! Немедленно».
– Вам не понравилось?.. – бесцеремонно продолжал полноватый мужчина. – Но почему она не в пижаме?.. Прозрачное платье – это не то. На вечеринке все, даже женщины, должны быть в пижамах. Среди обезьян, как мне сказали, есть не только самцы, но и самки. Они тоже в пижамах.
Не слушая навязчивую болтовню едва знакомого гостя, Кёлер посмотрел на дом – все окна ярко светились. Взгляд перешел на флигель-башню. Красиво подсвеченная снаружи – маленькие прожектора стояли вокруг на земле, – с мшистыми камнями, деревянными ставнями, выкрашенными в яркий желтый цвет, выглядела живописно.
Почувствовав – кто-то на него смотрит, владелец усадьбы повернулся – Марта! Словно посылала ему какое-то сообщение – напряженно, сосредоточенно. Вслед за хозяйкой гости уставились на хлебосольного хозяина. Чудовищным усилием Кёлер заставил себя непринужденно улыбнуться. Пробежал глазами по толпе – Домбровского в ней не было.
«Теперь Марта не позволит мне увидеться с Михаилом!» – Кёлер почувствовал: от страха и напряжения засосало под ложечкой.
Вдруг вспомнил фамилию стоявшего рядом человека – Алик Тоштаголов. Их никогда не знакомили, но кто-то показывал Кёлеру мрачного персонажа светских хроник, рассказывал о его темном прошлом и настоящем.
167
Марта Кёлер с бриллиантами в зубах, подсвеченными фонариком слуги, произвела на Вадика тягостное впечатление. «Ужасное зрелище! Похожа на Смерть…»
Почему-то Слепяну казалось: в образе Смерти должно быть нечто роскошное. Как иначе: всегда и везде подлинной хозяйкой положения в конечном счете оказывается она!
Было неприятно смотреть на Марту, видеть, как вьются вокруг нее эти людишки, источавшие притворные комплименты, в которых каждое слово пропитано завистью и тщательно скрываемой злобой.
Поставив пустой бокал из-под кьянти на поднос официанта, – за час, прошедший с начала вечеринки, Вадик выпил три порции вина, – двинулся прочь с заполненного народом пятачка.
