В центре кабины стоял кольцеобразный пульт, внутри которого свободно могли бы поместиться два человека. В одном месте он прерывался узким проходом. Пульт был покрыт стекловидным лаком темно-янтарного цвета с зеленоватым отблеском от круглой лампы, висевшей под потолком. Вокруг пульта были укреплены девять черных трубок с обращенными к нему белыми экранами.
– То, что вы до сих пор видели, – сказал инженер, – все контрольные аппараты, машины и приборы, – предназначено помогать нам в тех случаях, которые мы могли предусмотреть. Но может встретиться и такое, чего мы предвидеть не могли. А от того, как быстро мы с этим справимся, зависит судьба всей экспедиции. Вот для этого и построен «Маракс». Это название сокращенное, оно означает «Machina Ratiocinatrix» («Мыслящая машина»). То, что вы видите вокруг, – это релейные устройства. А этот пульт посредине – центр настройки, откуда «Мараксу» даются задания. Решения появляются на экранах.
Ребята стояли у самой двери, сбившись в кучку, и по их лицам было видно, что они плохо представляют себе, каким образом эта чудовищно сложная электрическая сеть сможет защитить экспедицию от неведомых опасностей.
– Я бы охотно рассказал вам побольше о «Мараксе», – продолжал инженер, – но у меня, к сожалению, нет времени.
– А скажите, пожалуйста, что он, собственно, делает?
– Трудно объяснить в нескольких словах. «Маракс» можно назвать вычислительной машиной, обладающей очень большими возможностями.
На лицах у мальчиков выразилось удивление. Некоторые переглянулись, но никто ничего не сказал.
– Ну, пойдемте, – произнес инженер. – Может быть, в другой раз вам удастся узнать побольше.
Они направились было к двери, как вдруг послышался чей-то голос:
– Инженер… на минутку!
Они обернулись. В проходе между двумя раздвинутыми панелями, словно в какой-то удивительной двери, сверху донизу покрытой переплетением кабелей, появился человек.
– Профессор, вы здесь? – удивился Солтык. – Я не знал. Я бы не стал мешать вам…
– Ну что вы! Я очень рад. У вас, кажется, заседание комиссии? Я охотно выручу вас и побеседую с нашими гостями о «Мараксе».
Послышался радостный шепот. Инженер сделал шаг вперед.
– Я был бы вам очень благодарен, но… Ребята, – обратился он к мальчикам, – вам необыкновенно повезло, ведь профессор Чандрасекар – один из создателей «Маракса». Прошу вас, только не делайте попыток спрятаться, чтобы полететь с нами. Мы провели уже десятка полтора школьных экскурсий, и нам не раз приходилось обыскивать корабль, чтобы обнаружить любителей проехаться зайцем…
Инженер посмотрел на ребят, пытаясь напустить на себя строгость, потом улыбнулся, покачал головой и вышел. Когда дверь за ним закрылась, сделалось совсем тихо. Ребята, оробев, не двигались с места. Профессор, известный математик, был одним из членов экспедиции. Почти все они видели его на экране кино, телевизора или на фотографиях и теперь с любопытством разглядывали живого профессора.
Это был человек лет сорока, с сухим, очень смуглым лицом. Орлиный нос с тонкими ноздрями придавал ему твердое, суровое выражение, которого не могли смягчить даже вьющиеся, уже поседевшие на висках волосы. Но стоило посмотреть ему в глаза, почти всегда слегка прищуренные, впечатление это сразу исчезало. Трудно описать, что выражали они. В них были и детская живость, тронутая суровым раздумьем, и спокойствие, какое бывает после преодоления усталости, и уверенность в себе, и улыбка, такая выразительная, что ее невольно хотелось искать на губах, – но он улыбался только глазами. Однако удивительнее всего было то, что тем, на кого он смотрел, глаза его казались светлыми, даже очень светлыми, и только потом люди замечали, что они темного цвета.
Подойдя к ребятам, Чандрасекар заговорил:
– Инженер разочаровал вас, правда? Вы надеялись увидеть здесь еще один атомный котел, какую-нибудь необыкновенную катапульту для частиц, а оказалось, что главный наш оплот – попросту счетная машина? «Что это за ненужный балласт? – думаете вы. – Разве не больше пользы принес бы какой-нибудь излучатель, разносящий всякое препятствие на атомы?» Дети мои, мир чуждой планеты полон загадок. И разве правильным явилось бы решение уничтожать все, что мы встретим на пути? Нас это не удовлетворяет, мы хотим большего: мы хотим увидеть и понять. Потому что понять тайну природы – это значит овладеть ею. А в этом-то нам и поможет математика.
Чему вы удивляетесь? Подумайте. Движение планет, звезд, атомов, полет птиц, кровообращение, рост цветов – все, что нас окружает, вся Вселенная подчиняется законам математики. Математика помогает инженеру строить мосты и ракеты, геологу – находить под землей минералы, физику – высвобождать атомную энергию. Мы берем с собой не только механические руки, мускулы и глаза, но и механический мозг. Я называю так эту машину потому, что методы ее работы мы наблюдаем и в нашем собственном мозгу.
Чтобы вы лучше поняли меня, я несколько поясню мою мысль. Когда люди учились строить все более совершенные паровые машины, турбины, двигатели, станки, им казалось, что все на свете можно свести к какой-то механической модели и что даже мозг – это механизм вроде часового, только более сложный. Они считали, например, что запоминание – это образование в мозгу каких-то «снимков», или «оттисков». Однако такое объяснение неприемлемо, ибо в мозгу попросту не хватит места, чтобы таким способом хранить все огромное множество воспоминаний и знаний, каким обладает человек.
Ошибка заключалась в том, что мозг считали огромным складом, или «картотекой», а память о вещи – понимаете? – тоже вещью. Но ведь в действительности это не вещь, а процесс. Это значит нечто текучее, подвижное. Не буду долго на этом останавливаться, но хочу, чтобы вы уяснили одно: материя находится в вечном движении, а мысль – это словно «движение, возведенное в степень»… Вы, может быть, помните девиз, начертанный в подводной лодке капитана Немо? «Mobilis in mobili» – «Подвижный в подвижном». Именно это и есть девиз и тайна мозга. Тайна огромной, миллиардной тучи движущихся токов. И по такому именно принципу работает «Маракс». Там, где есть токи, должны быть их источники и пути. Элементарным кирпичиком мозга является нейрон, то есть нервная клетка с отростками, соединяющими ее с другими клетками. А элементарная частица «Маракса» – это катодная лампа.
В нашем «Мараксе» около девятисот тысяч ламп. Конечно, они очень маленькие, но вы видите, какое большое помещение они занимают. А мозг человека состоит примерно из двенадцати миллиардов клеток, то есть как бы из двенадцати миллиардов ламп, и все они вполне умещаются у нас в голове. Конструктор сказал бы, что техническое решение у мозга гораздо совершеннее. Количество клеток, имеющееся в мозгу, позволяет получить столько соединений между ними, что число их превышает десять в десятитысячной степени. Число это трудно себе представить – оно больше, чем количество атомов во всех планетах, звездах и туманностях, видимых в сильнейшие телескопы. Вот каковы возможности нашего мозга. Возможности «Маракса» значительно скромнее, но он имеет перед мозгом одно преимущество: он работает быстрее. Сигнал от органов чувств пробегает по нервному волокну пятнадцать – двадцать метров в секунду, а ток в проводе «Маракса» – триста миллионов метров. Вы видите, какая получается экономия во времени.
