– Канцелировать!
– Не-е-е-е, – заблеял фальцетом толстяк.
– Дервишей!
– Бу-у-у! Д-е-е-е!
– Относящих!
– О… от… – стонал он. Слюна струйкой текла между его губами.
– Барбимушиные!
– Be… мм… му-у-у… искуст… искусственные м… м! м!!! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! – Толстяк разразился безудержным хохотом, который перешел в стон, заплывшее жиром лицо посинело, он рыдал, роняя слезы, исчезавшие в складках его мешкообразных щек, и хватал ртом воздух.
– Хватит! Кру-ух! Хватит!!! – загремел капитан. – Сбой, – повернулся он ко мне. – Ложная ассоциация. Впрочем, вы уже слышали почти весь текст.
– Текст? Какой текст?
– «Не будет ответа». Это все. Кру-ух!! – повысил он голос.
Толстяк всей своей затянутой в мундир тушей трясся на стуле, вцепившись колбасками-пальцами в стол. При крике Прандтля он затих, с минуту еще постанывал и наконец принялся обеими руками поглаживать свое лицо, словно утешая себя.
– «Не будет ответа»? – повторил я тихо. Вроде бы я совсем недавно слышал эти слова, но от кого – не мог вспомнить. – Содержание довольно скупое. – Я поднял глаза на капитана; его рот, перед тем искривленно-неподвижный, будто он пробовал что-то чуть горькое, сложился в легкую улыбку.
– Покажи я вам фрагмент, более богатый содержанием, мы оба могли бы потом пожалеть об этом. Впрочем, и так…
– Что «и так»?! – резко спросил я, точно за этими словами крылось что-то необычайно важное для меня.
Прандтль пожал плечами.
– Ничего. Я показал вам фрагмент современного шифра, впрочем, не слишком сложного. Это был реально используемый шифр, и потому имел многослойный камуфляж.
Он говорил быстро, как бы стараясь отвлечь мое внимание от недосказанного намека. Я хотел вернуться к этому намеку и уже открыл было рот, но сказал только:
– Вы говорили, что шифром является все. Это была лишь метафора?
– Нет.
– Значит, любой текст?..
– Да.
– А литературный?
– Тоже. Пожалуйста, подойдите сюда…
Мы подошли к дверце. Вместо следующей комнаты, которую я ожидал увидеть, открыв дверцу, за нею обнаружилась заполнявшая весь проем темная плита с небольшой клавиатурой; посредине виднелось что-то вроде окаймленной никелем щели, из которой высовывался, будто язычок змеи, кончик бумажной ленты.
– Дайте, пожалуйста, какой-нибудь отрывок, – обратился ко мне Прандтль.
– А можно… из Шекспира?
– Все, что угодно.
– И вы утверждаете, что его драмы – собрание зашифрованных депеш?
– Смотря что вы понимаете под депешей. Но, может быть, просто сделаем опыт? Говорите.
Я опустил голову. Довольно долго мне не приходило на мысль ничего, кроме восклицания Отелло: «О попка дивная!» – но эта цитата показалась мне слишком короткой и неуместной.
– Пишите! – сказал я вдруг, поднимая глаза. – «Десятка слов не сказано у нас, а как уже знаком мне этот голос! Ты не Ромео? Не Монтекки ты?»
– Хорошо.
Капитан быстро нажимал на клавиши, выстукивая предложенную мной цитату. Из щели, похожей на щель почтового ящика, подрагивая, вылезла бумажная змейка. Прандтль бережно взял ее и протянул мне – я держал в пальцах кончик и терпеливо ждал; лента сантиметр за сантиметром выползала из щели; слегка натягивая ее, я ощущал внутреннее подрагивание механизма, который передвигал полоску бумаги. Пробегавшая по ней слабая дрожь вдруг прекратилась. Лента все еще разворачивалась, но уже пустая. Я поднес печатные буковки к глазам.
«По длец Ма тьюз По длец руки ноги ему оторвал бы с не зем ным на сла жде ньем Ма тьюз су чий от прыск Ма тьюз Мать».
– И что же это такое? – спросил я, не скрывая удивления.
Капитан несколько раз кивнул.
– Предполагаю, что, сочиняя эту сцену, Шекспир питал неприязнь к некоему Матьюзу – и зашифровал ее в тексте трагедии.
– Ну, знаете! В это я никогда не поверю! Получается, он умышленно упрятал в этот дивный лирический диалог кабацкие ругательства по адресу какого-то Матьюза?
– Кто говорит, что умышленно? Шифр есть шифр, независимо от намерений его автора.
– Разрешите? – Я подошел к клавиатуре и сам простучал на ней уже расшифрованный текст. Лента поползла, скручиваясь спиралью. Я заметил какую-то странную усмешку на губах Прандтля; он, однако, молчал.
«Ес либ да ла мне ай рай эх ес либ эх рай да ла мне ай эх ми ла да ла бы эх ес», – прочитал я аккуратно сгруппированные по слогам буквы.
– Это как же? – сказал я. – Что это такое?!
– Следующий слой. А вы чего ожидали? Мы добрались до следующего, еще более глубокого уровня психики англичанина семнадцатого столетия, только и всего.
– Такого не может быть! – закричал я. – Выходит, эти чудесные стихи – всего лишь футляр, в котором спрятаны какие-то сучьи отпрыски, ай и дай?! И если вложить в эту вашу машину высочайшие шедевры литературы, плоды человеческого гения, бессмертные поэмы, саги – получится какое-то бормотание?
– Потому что это и есть бормотание, – ответил капитан холодно. – Диверсионное бормотание. Искусство, литература – знаете чему они служат? Отвлечению внимания!
– От чего?
– Вы не знаете?
– Нет…
– Очень плохо. Вам бы следовало знать. В таком случае что вы тут, собственно, делаете?!
Я молчал. С неподвижным лицом, на котором кожа вдруг натянулась, как палатка на острых выступах скал, он тихо произнес:
– Разгаданный шифр по-прежнему остается шифром. Под недремлющим оком специалиста он будет сбрасывать с себя оболочку за оболочкой. Он неисчерпаем. У него нет ни дна, ни конца. Можно углубляться во все более труднодоступные, все более глубокие его слои, но это странствие бесконечно.
– Вот как? А… «не будет ответа»? – уцепился я за последние его слова. – Вы показали мне эту фразу как окончательный результат.
– Нет. Это этап. В рамках определенной процедуры – существенный, но всего лишь этап. Поразмыслив, вы дойдете до этого сами.
– Не понимаю.
– Поймете в свое время, но и это будет лишь еще одним шагом.
– А вы не можете мне в этом помочь?
– Нет. Вы должны дойти до этого сами. Как и каждый. Это трудное требование, но ведь вы, как человек избранный, знаете, чего тут требуют… Я не могу уделить вам больше времени. В будущем сделаю все, что в моих силах, разумеется, в рамках установленного порядка.
– Но… как же так… ведь я, по сути, так и не знаю, – торопливо, в замешательстве бормотал я, – вы должны были ознакомить меня с шифрами, необходимыми мне в связи с моей Миссией.
