— Забери меня отсюда! — взмолился он, едва увидев племянницу. — Я умру раньше, чем до меня доберутся эти мясники.
— У тебя отличная палата, Ловкач, — попыталась утешить его Джекки. — Я приезжаю к тебе каждый день. Даже Марти к тебе заглядывает. Не понимаю, чем ты недоволен?
— Не дай бог тебе понять, — мрачно пробормотал Боб. — Сижу здесь в одиночестве, и все мысли об этой проклятой операции.
— Боб, а может, вам заняться бизнесом? — перебил его Мартин.
— Спятил?! — Джекки покрутила пальцем у виска. — Хотела бы я знать, на чем можно заработать, не слезая с больничной койки?
— Узнаешь, — бросил Мартин и, попросив дождаться его возвращения, буквально выбежал из палаты.
Дядя и племянница переглянулись.
— Ты что-нибудь поняла, детка? — поинтересовался у Джекки Боб.
— Не-а, — покачала головой Джекки.
— По-моему, твой супруг свихнулся. Неудивительно, от жизни с тобой у любого здорового человека крыша поедет, — хмыкнул Боб.
— Вот и Мартин так говорит, — вздохнула Джекки и присела на кровать рядом с дядей. — Ловкач, а я, правда, того?
Боб ласково улыбнулся и погладил ее по голове.
— Ты у меня лучшая. Только…
— Что — только? — пристально посмотрела на него Джекки.
— Только мне кажется, тебе уже давно пора кого-нибудь найти.
— Зачем мне кто-нибудь, когда у меня есть ты, Ловкач. — Джекки постаралась выдавить из себя веселую улыбку, но у нее ничего не вышло. Да и дядю невозможно было провести.
— Ты знаешь, о чем я, детка. Тебе бы замуж. И не так, как сейчас, а по-настоящему.
— Бадди обещал, что дождется моего развода, — усмехнулась Джекки.
— А я говорю не о Бадди, — покачал головой Боб.
— О ком же тогда?
— О Мартине. Вот если бы вам и в самом деле…
— Ну хватит! — раздраженно перебила его Джекки. — Перестань говорить ерунду. У нас с Мартином всего лишь фиктивный брак. Ни я ему не нужна, ни он мне не нужен. Когда мы получим деньги, то разойдемся в разные стороны.
— Если бы он был тебе безразличен, детка, — лукаво прищурился Боб, — ты бы не кричала на своего любимого дядюшку за то, что он говорит глупости.
— Да ну тебя… — Джекки поднялась с кровати, подошла к окну и задумчиво посмотрела сквозь прозрачное стекло. — Мартин хороший человек, дядя, но он не для меня.
— Это еще почему?
— Потому что мы с ним разные. Два разных человека из двух разных миров. Я никогда не стану такой, как Сьюки. А ведь ему именно такая и нужна.
— С твоей Сьюки он сдохнет со скуки, — выдал Боб, и Джекки рассмеялась.
— По-моему, Ловкач, тебе уже пора на сцену в «Слепой сове». Рифмовать ты, во всяком случае, научился.
— Знаешь, что я скажу тебе, Джекки?
— Что? — Она повернулась к дяде и увидела, что на этот раз выражение его лица было абсолютно серьезным.
— То, что ты Королева, моя девочка. И никакая Сьюки-дрюки не годится тебе в подметки. Ты Королева, детка. Помни об этом всегда. Помни, потому что, когда меня не станет, тебе некому будет об этом напоминать.
— Дядя! — На глаза Джекки навернулись горькие слезы. Она бросилась к Бобу и обняла его так крепко, что бедняга чуть не задохнулся в ее объятиях.
— Эй, Джек, тебе уже не тринадцать, — пробормотал расчувствовавшийся Боб, пытаясь высвободиться из крепких объятий Джекки. — Отпусти, пока не задушила, а то твоим докторам не над кем будет измываться.
Джекки всхлипнула, украдкой утерла слезы и выпустила Боба из объятий. Через несколько минут в палату вбежал запыхавшийся Мартин, державший под мышкой большую прямоугольную коробку.
— Что это? — недоуменно покосилась на него Джекки.
— Ноутбук, — отдышавшись, ответил Мартин. — Поздравляю вас, Боб. Отныне вы самый настоящий биржевой маклер.
Когда Джекки впервые познакомилась с Бу Битрейдом, он сразу кого-то ей напомнил. Однако она никак не могла понять, кого именно. Во всяком случае, этот кто-то должен был быть определенно симпатичным, добрым и обаятельным человеком.
Продюсером Бу Битрейд мечтал сделаться еще в юности, и это роднило их с Джекки — она уже в тринадцать видела себя читающей рэп на сцене. Когда-то Бу тоже был беден, как и Джекки, да и большие деньги свалились на него так же внезапно, как и на нее.
Бу сделал выгодную партию и женился на девице с приличным состоянием, которое приумножил упорным трудом. В браке он не был счастлив, но не очень-то жаловался и даже в одном из откровенных разговоров обмолвился Джекки, что, женившись, он глубоко оскорбил сразу двух женщин — любовницу, брошенную им, и жену, которую никогда не любил по-настоящему.
— Вот такой я гад, Джекки, — горько усмехнулся он. — Что тут поделаешь. Ничего не изменить, не исправить. Приходится работать с тем, что есть.
Джекки нравился его оптимизм, его неугомонная бодрость. Рядом с ним она верила в себя, в свою счастливую звезду, которая светит ей и не позволяет сбиться с пути.
Бу, как и Ронни, не стеснялся пенять ей на недостатки в ее манере исполнения, но и достоинства похвалить не забывал. Джекки чувствовала, что Бу и в самом деле видит в ней будущую звезду, и страшно переживала не только из-за своего первого диска, но и из-за последнего выступления, которое Ронни Снайфер обещал сделать незабываемым.
Народу в «Слепую сову» набилось столько, что Джекки оставалось только изумляться: она знала, что пользуется популярностью, но никогда не думала, что такой бешеной.
Одним глазком выглянув из-за занавеса, Джекки принялась выискивать в зале знакомые лица. Возле барной стойки она заметила худощавую фигуру Бадди. Джекки была рада видеть его, но если до этой минуты у нее оставалась хотя бы призрачная надежда, что вместе с другом придет и Мартин, то теперь она, увы, улетучилась.
Наконец все приготовления закончились, и сам Ронни Снайфер вышел на сцену, чтобы объявить ее выход.
— Сегодня в «Слепой сове» особое событие, — дождавшись, когда смолк гул голосов, начал он. — Наша Белая Королева, столько лет читавшая на этой сцене рэп, уходит от нас. Можно огорчаться по этому поводу, а можно радоваться. Я предпочту радость, потому что наша Королева — звезда, которая не погаснет, а, напротив, очень скоро разгорится с новой силой. Поэтому будем радоваться. Да здравствует Королева и ее девиз: «Рэп всегда со мной!»
— Рэп всегда со мной! — дружно подхватили в зале.
Белая Королева вышла на сцену, и все зааплодировали. Джекки вглядывалась в знакомые и незнакомые лица и испытывала признательность к каждому из них. Эти люди любили ее, они давали ей то, чего у нее никогда не было — веру в себя, в собственные силы. Она чувствовала, как к ее глазам подступают слезы, слезы счастья оттого, что столько людей пришли сюда, чтобы проводить ее.
