Когда-то по этому пути курсировал пятиэтажный поезд. Его выпотрошенный локомотив прикорнул на рельсе в трех часах пути от Дьеньи – черное чудище, из недр которого по окрестностям разносился скрежет и вой. Заложив большую дугу, Шара обогнула стальной остов и снова взобралась на путь, только когда за далекими вершинами забрезжил рассвет. Чем дальше она уходила от планетарного кольца и его причудливых гравитационных аномалий, тем холмистее становилась местность. Все здесь поросло густым ковром вереска, красно-коричневым и серно-желтым круглый год.
Когда взошло солнце, Шара увидела впереди город. Монорельс резко нырнул вниз, устремившись на широкую равнину: казалось, какая-то мятежная геологическая сила разгладила предгорья, будто столешницу. В нескольких километрах от хребта лежала Дьенья – бесформенное светлое пятно, расползшееся вокруг одного из трех нурденмаркских космопортов. Кораблей здесь всегда роилось великое множество. Тюремные суда, привозившие новых копателей, представители Гильдии и ушлые торговцы индиго регулярно прилетали на планету, к тому же сюда стекалось немало всякого сброда, которого вдосталь в любом населенном мире Марок.
Обычно космопорт представлял собой летное поле на отшибе, но здесь его построили иначе, чтобы защитить корабли от разрушительных бурь. В землю уходила вертикальная шахта квадратной формы, шириной пятьсот метров, глубиной – все восемьсот. Что-что, а копать в этом мире умели. Посередине шахты инженеры Гильдии возвели четырехугольную башню, плоская крыша которой чуть-чуть выдавалась над уровнем земли. Внутри находились десятки платформ с посадочными и стояночными площадками; там же стояли на приколе и корабли копателей, которые должны были ждать хозяев в течение трех лет. Если какой-нибудь мерзавец вроде Кальтара Пина не нарушал правила.
Шара задавалась вопросом, не суждено ли ей было вскоре пасть жертвой несчастного случая – скажем, пропустить срок поверки взрывошейника, – чтобы мошенничество Пина не вскрылось. Во время ночного марш-броска у нее было достаточно времени, чтобы все обдумать, и она пришла к выводу, что Пин собирался устранить ее до истечения трех лет. Возможно, не ее первую.
Таким образом, возникала новая проблема. Каким бы жуликом ни был Кальтар Пин, он являлся официальным представителем Гильдии в районе Пушаровой заставы, и именно он отвечал за сотни копателей, вкалывающих в Кольце. Конечно, у Шары имеется подписанное свидетельство, удостоверяющее, что она отработала наказание и получила разрешение покинуть планету. Но взрывошейник до сих пор не снят, и только в Дьенье есть гильдейские разрядчики, которые могут это сделать. После стычки в таверне Пин наверняка связался с местной штаб-квартирой Гильдии. Через три дня истекает срок очередной поверки. Если до тех пор она не избавится от ошейника, проблема Пина разрешится сама собой.
Она прибавила шагу. Издалека видно было, как с подземной башни космопорта поднялась точка, зазолотившаяся в лучах восходящего солнца. Шара вкалывала два с половиной года, чтобы свалить из этого мира, а теперь пропадет из-за собственной мягкотелости? Только из-за мальчика она оставила Кальтара Пина в живых. Теперь припадок сентиментальной слабости мог стоить ей жизни.
Полчаса спустя монорельс пересекла черная горелая полоса. Начиналась она в добрых двухстах метрах слева, в зарослях вереска, и обрывалась в полукилометре справа от пути. Там из земли торчали обломки. То ли крушение, то ли неудачная аварийная посадка. Вереск вокруг обломков не выгорел: скорее всего, пожара не было, но наружная обшивка маленького корабля так сильно нагрелась при входе в атмосферу, что, пропахав землю, оставила выжженный след. Крушение, судя по всему, произошло не так давно, иначе пепел и копоть размыло бы дождями, которые прошли четыре дня назад в этом регионе Нурденмарки.
У Шары мелькнула мысль, не подойти ли к остову корабля поближе – вдруг среди обломков завалялось оружие или еще что полезное, – но она не хотела терять время. Шанс, что «Кночи» до сих пор в космопорте, и без того был невелик. При виде каждой сверкающей точки, взмывавшей над Дьеньей, Шара боялась, не ее ли это корабль. Еще через полчаса неутомимой ходьбы она стала различать очертания стартующих судов. Но так и не увидела необычного корпуса-полумесяца, который при взлете сперва шел горизонтально, а потом переворачивался вертикально.
Наконец она добралась до окраины, застроенной, как и вся Дьенья, типовыми одноэтажками. В настоящее время в Дьенье проживали несколько тысяч человек – обычный город в Марках. На большинстве пограничных планет Империи Ордена имелись поселения вроде этого – города-пионеры первых колонистов, где ныне жизнь кипела только благодаря преступникам, на которых беспощадно наживалась Гильдия. Местные хибары строились в основном из бута и глины, дорогих блочных зданий почти не было – стройматериалы пришлось бы возить из других миров. Каменные бури, во время которых из Кольца несло куски породы, избороздили все поверхности, вырезав на них филигранные узоры, напоминавшие загадочные письмена, словно природа пыталась оставить поселенцам послание: людям здесь не место.
Почти не глядя по сторонам, Шара стремительно шагала по улочкам и наконец выбралась на одну из главных дорог, ведущих в центр, к космопорту. По пути ей то и дело попадались прилавки торговцев. На черном рынке Дьеньи можно было найти почти все, что пользовалось спросом в таком мире, как Нурденмарка: обоюдоострые клинки, паленое пойло, синтетические наркотики, сваренные в ближайшем подвале, краденые инструменты и запчасти для ракетных рюкзаков. Кроме того, здесь можно было встретить полчища оказавшихся на мели прорицателей, лицемерных проповедников и бездарных знахарей, а также шлюх, промышлявших в грязных банях, и свободных предпринимателей, которые за плату готовы были устранить любую проблему.
Изможденная и изголодавшаяся, Шара наконец добралась до края квадратной шахты, в центре которой возвышалась уходящая под землю башня космопорта. Из недр шахты доносился адский грохот: выли турбины, скрежетали стальные ворота. Воняло маслом, топливом и ядовитым выхлопом. У башни не было внешних стен, ярусы размещались один над другим на могучих опорах. Каждая платформа была рассчитана на восемь кораблей, но на большинстве стояли впритирку друг к дружке десять-двенадцать. Удивительно, как башня еще не рухнула под таким весом. Уже и котлован готов, в котором упокоятся обломки – останется только присыпать его землей и воздвигнуть сверху хорошенький монументик в память о тех, кто погребен под завалами. В Марках нежелательные воспоминания исчезали быстрее, чем крысоящер в норе.
Через пропасть перекидывались четыре моста, по одному с каждой стороны башни. Шара предъявила тяжеловооруженной охране документы, и ее пропустили. Если Кальтар Пин и успел донести на нее, до здешних стражей его жалобы еще не дошли. Кроме того, она выяснила, что «Кночи» со вчерашнего дня пришвартована в другом месте: не на шестом ярусе, а выше, на ремонтной палубе номер тридцать семь. Все ее системы проверяют, корабль готовят к старту.
На лифте, подвешенном на грохочущих цепях, она спустилась с крыши на три этажа ниже, на тридцать седьмой ярус. «Кночи» стояла на противоположном краю платформы, она сразу увидела ее в просвете между другими кораблями.
