Иница наклонилась к Гланису.
– Откуда он знает?..
– Ног у меня, конечно, нет, но уши на месте, барышня. Тебя выдает выговор. И чистая кожа.
Она указала на его культи.
– Как это произошло?
– Ольфур был разрядчиком на Нурденмарке, – сказал Кранит, прежде чем карлик ответил. – Столкновение скал в Кольце.
Ольфур хмуро покосился на него.
– Что-то в этом роде. То еще местечко, это Кольцо.
– Да, – сказала Шара. Ни один мускул на ее лице не дрогнул. – То еще.
Вскоре они миновали охрану, сторожившую выход на посадочную площадку. Как Ольфур и предсказывал, никто не обратил на них внимания.
– У тебя тут все на мази? – осведомился Кранит из-под капюшона.
– Я называю это рентабельными инвестициями в систему социального обеспечения. Или поддержкой малого бизнеса в экономически неблагополучном космическом регионе. Я – благотворитель.
Гланис не убирал руки с бластера.
– Как же ты зарабатываешь все эти деньги?
– Подобный вопрос в Барониях больше не считается неприличным?
– Да когда ты там был в последний раз?
Ольфур, усмехнувшись, ткнул в него пальцем.
– Судя по всему, ты в командирском звании? Тебя научили никому не доверять и каждого прощупывать.
Кранит скроил гримасу, словно засомневался, не успел ли Гланис и его прощупать, и Иница поневоле задумалась, что при таком прощупывании могло бы выясниться.
Гланис словно бы невзначай бросил взгляд на выход с площадки. Похоже, Ольфуру он доверял так же мало, как и охране, которой тот приплачивал.
– Что ж, я отвечу на твой вопрос, – проговорил Ольфур. – Я никогда не был в Барониях, но не раз имел дело с людьми оттуда. А что касается рода моих занятий, – он понизил голос, – я оказываю помощь игрокам на станциях вроде этой.
Иница изумилась:
– Зачем ты помогаешь другим обогащаться, если мог бы сам грести деньги лопатой?
– И как долго я бы протянул, если б постоянно выигрывал? Лучше уж я позабочусь о том, чтобы другим почаще улыбалась удача, а сам удовольствуюсь небольшим процентом, – он улыбнулся Инице. – Скромность – волшебное слово. Кто не привлекает к себе внимания, не привлекает и чего похуже.
Все как по команде уставились на здоровенное парящее кресло. Только Гланис с самым серьезным видом смотрел прямо перед собой.
– Не привлекать к себе внимание, когда только и делаешь, что привлекаешь – это и правда искусство.
– От некоторых затруднений никто не застрахован, даже я, – отозвался Ольфур. – Но однажды понимаешь, что у каждого человека есть своя цена. И тогда оказывается, что безвыходных ситуаций почти не бывает.
– Только вот Инице недавно пришлось тебя спасать.
Ольфур сидя отвесил поклон в ее сторону.
– А затем я спас вас. Вот мы и квиты. Если я не прав, возрази мне, умник капитан – только, прошу, спокойно.
Гланис пробормотал что-то, чего даже Иница не разобрала, и этим ограничился. Они как раз проходили мимо «Кночи». Металлическое лицо высотой с дом строго взирало на них: рот закрыт, трап убран. Стояночные сопла работали, и корабль беззвучно парил в нескольких метрах над полом, удерживаемый мощными якорями.
– Вы на этом прилетели? – Ольфур теребил прядь рыжей бороды. – А корабль-то я знаю. Эх, давненько это было! Тогда я еще мог ходить и вообще много чего мог, а потому прибегал иной раз к услугам особ, обитавших на борту, – он загоготал, как кориантумский гусь. – Была там одна ядреная блондиночка, ох, мать честная! Но когда теряешь ноги, теряешь не только ноги – ну вы поняли, о чем я.
Они как раз дошли до его корабля. Карлик поднял руку, словно подал кому-то знак. Иница сперва подумала, что он активирует сенсор, но затем заметила движение за одним из иллюминаторов.
– Кто на борту? – осведомился Кранит.
– Только моя муза.
Выехал трап, с металлическим скрежетом коснувшись посадочной площадки. Прошло несколько секунд, затем переборка с шипением поползла вверх. В проеме показалась тонкая фигурка. Гладкие темно-рыжие волосы струились по ее плечам. Девушке, одетой в короткое белое платье с воротником-стоечкой, было самое большее лет двадцать.
– Моя муза, – повторил Ольфур и направил кресло вверх по трапу. Шара последовала за ним, Кранит тоже, наконец двинулась и Иница. Гланис настороженно осмотрелся, прежде чем взойти на борт чужого корабля.
Сразу за переборкой начинался коридор, весь опутанный кабелями и трубами. Девушка с рыжими волосами поджидала их у входа. Иница никогда еще не видела столь совершенной красоты: в ней при всем желании нельзя было найти ни единого изъяна. Длинные ноги, осиная талия, безукоризненное лицо – не гладкое и приятное, как у мультяшных героинь голореклам, а до умопомрачения прекрасное. Ольфур поступал разумно, пряча ее на борту корабля, когда оказывался в местах вроде Гимнии.
– Муза, – сказал он, – позволь представить тебе этих дам: Иница и…
– Шара, – буркнула Шара.
– Вот это – весьма недоверчивый солдат. А вон тот тип – ну что о нем сказать? Его зовут Кранит, и он владеет всеми возможными способами убийства.
По имени он ее не называл – просто Муза, даже когда обращался лично к ней.
Шара выругалась себе под нос.
– Это же… я хочу сказать, она то самое, что я думаю? Настоящая муза?
Иница бросила на Гланиса вопросительный взгляд, но он лишь пожал плечами. Кранит заметил это и пояснил:
– Она машина.
Девушка одарила их улыбкой, от которой у Иницы перехватило дыхание.
– Я надеюсь, мое присутствие вас не оскорбляет, – сказала Муза чистым, звучным голосом.
– Искусственный человек? – недоуменно спросил Гланис.
Ольфур негромко вздохнул.
– Во времена Гегемонии это было обычное дело. Затем машины пришли к власти, и большинство андроидов сбросили синтетическую плоть, не желая больше скрывать свою истинную сущность. Но их уже тогда оставалось немного, а когда ведьмы свергли Властелина Машин, исчезли и последние: Орден разыскал почти всех андроидов и уничтожил их. Уцелела маленькая горстка, – он гордо улыбнулся своей рыжеволосой спутнице. – Существовало много разновидностей нерожденных – так они сами себя именовали, – и музы – одни из самых миролюбивых. Они был созданы единственно ради того, чтобы позировать художникам и вести с ними беседы на философские, этические и моральные темы.
– Беседы! – презрительно прошипела Шара.
Но Ольфура было не так-то просто сбить с толку.
– Музы обладали обширнейшими познаниями в области изобразительных искусств. Они являли собой воплощенную духовность, если так можно выразиться.
