Но он находился здесь не как жрец ТИШИНЫ, а как командир Гильдии, наместник Кавдорского дома. Он всем обязан этому семейству и, конечно, свою неприязнь к ведьмам будет держать в узде, чтобы не причинить вреда своим благодетелям.
– Здравствуй, Хадрат Талантис, – сказала Мать Ордена, выступив из-за вращающейся воронки в центре зала.
– Приветствую тебя, Сетембра, священный глас Камастраки, охранительница Империи и око Ордена, – он использовал всю гирлянду официальных титулований, чтобы она не сомневалась в его лояльности. Впрочем, она наверняка давно уже сомневалась.
Сетембра была крупной женщиной, когда-то, возможно, даже красивой. Под развевающимися черными одеждами лишь угадывались очертания стройного стана. Ее волосы были гладко зачесаны назад и собраны на затылке в тугой узел, скрывавшийся под причудливым головным убором из вздымающихся игл. У нее были высокие скулы и острый подбородок, а искусственно высветленная кожа была белоснежной, как у альбиноса.
У Сетембры имелся лишь один глаз – правый: левый ей, как и всем ведьмам, удалили при инициации. В зияющей глазнице вращалась проекция черной дыры размером с монету, так что всякий, кто смотрел ей в лицо, сперва видел лишь туманный космический вихрь. Не у всякой ведьмы лик был украшен Камастракой – у некоторых пустая левая глазница сама по себе символизировала черную дыру.
В трех шагах от Хадрата Сетембра остановилась, спрятав руки в складках своих одежд.
– Спасибо, что принял мое приглашение.
Как будто у него был выбор.
– Я впервые на борту собора, – сказал он в смутной надежде, что прямолинейная откровенность поможет ему прикинуться простаком. – И должен сказать, что я чрезвычайно впечатлен.
– Говорят, ты познал ТИШИНУ. Я сомневаюсь, что величие орденской крепости может сравниться с этим духовным опытом.
Он поймал себя на том, что все время смотрит на воронку в ее глазнице. Даже проекция Камастраки обладала загадочной притягательной силой. Хадрат с усилием оторвал от нее взгляд и сосредоточился на правом глазе. Зрачок был необычайно большой, от светло-голубой радужной оболочки осталась лишь тонкая каемка.
– Орден отрицает существование ТИШИНЫ, – сказал он. – Но я благодарю тебя за уважение.
– Мы веруем во все проявления божественного, которые озаряют человека в космосе. Вы называете это ТИШИНОЙ, мы веруем в могучие следы, которые оставила в нашей галактике Камастрака. И то, и другое гораздо значительнее, чем ты или я, и на этом завершим наш спор.
Он едва выносил наглость, сквозившую в каждой ее фразе, но продолжал делать хорошую мину при плохой игре.
– Я сожалею, что моя племянница попыталась уклониться от своего долга. Я уверен, что мой брат Зеффрен воспитывал ее в духе тесной дружбы между Барониями и Империей. Она знает законы Ордена и понимает, какая это честь – служить Божественной Императрице, сделавшись одной из ее невест.
– Неужели? – осведомилась ведьма с насмешкой, сделавшей ее голос более человеческим. – Мне показалось, что она не упускает ни малейшей возможности от этой чести увильнуть.
– За это я прошу прощения от имени всей моей семьи.
Всей его семьи. Кровную связь Хадрата с домом Талантис невозможно было отрицать, но он не испытывал ни малейшей привязанности к этому дураку Зеффрену.
Сетембра как будто почуяла, что творится у него в голове. Возможно, она прощупывала его мысли, используя свою ведьминскую силу, от чего его вроде бы должна была оберегать ТИШИНА. Или целенаправленно манипулировала им, устремляя его мысли в определенное русло.
– Я прошу тебя предоставить кое-какие сведения, – промолвила она.
– Если Ордену нужна помощь, я всегда готов ее оказать, – он отлично знал, что говорит, и, конечно, это была провокация.
Сетембра сделала шаг вперед, лепестки черной дыры, парящей посреди зала, вращались за ее спиной.
– Неужели этот собор создал у тебя впечатление, что мы нуждаемся в помощи?
Обострять ситуацию он не мог, но прощения просить тоже не собирался.
– Я готов поделиться с тобой всем, что знаю о беглецах, Сетембра. Называй это как хочешь. Я, пожалуй, назову предложением.
Она смерила его своим единственным глазом, в то время как вихрь в левой глазнице закрутился чуть быстрее.
– Зачем ты прибыл сюда, Хадрат Талантис?
– Ты призвала меня.
В ее голосе появилась опасная резкость:
– Не на борту – в этом секторе! Зачем ты прилетел на Гимнию и пытался перехватить девчонку?
Ее отлично информировали. Конечно, у Ордена есть шпионы на станции. Хочется верить, что, по крайней мере, не среди членов его экипажа. Хадрат очень тщательно отбирал людей на «Кавдор Терминус», проверяя все их прошлое, всю подноготную. Все они были верными приверженцами ТИШИНЫ. Мысль о том, что кто-то из них передает информацию ведьмам, была невыносима.
– Иница – моя племянница. Кровь от крови моей. Я пытался остановить ее, чтобы она не натворила еще больших бед.
– А после передал бы ее Ордену?
– Разумеется.
– Гильдия и Орден не всегда преследуют одни и те же цели, – сказала Сетембра.
– Когда Кавдорский дом давал повод сомневаться в своей лояльности?
– Ты – не Кавдорский дом. Хоть ты, по слухам, и делаешь все, чтобы угодить им. Надеешься, что Кавдоры примут тебя в семью? Путем брака или усыновления? Таков твой план, Хадрат Талантис?
– При всем уважении, – ледяным тоном сказал он, – это не твое дело.
Водоворот в глазнице взбух, выплеснулся за края и на секунду заслонил пол ее лица. Хадрат подавил рефлекторное желание отшатнуться. Вероятно, она почуяла захлестнувший его страх, так как в первый раз ее лицо озарила улыбка.
– Ты прав, – милостиво помолвила она. – Твое стремление стать одним из Кавдоров нас сейчас не интересует, – вихрь втянулся обратно в глазницу и закрутился медленнее. – Однако факт остается фактом: ты – Талантис. И пока мои люди в гипершлюзе выясняют, куда отправилась твоя племянница и шайка ее пособников, мы воспользуемся возможностью узнать друг друга получше.
– Мы попусту тратим…
– Установить правду – это не пустая трата времени, командир Хадрат, – она сделала ударение на слове «командир», словно была какая-то необходимость напоминать ему о его звании. – Ты знаешь владелицу корабля, на котором сбежала твоя племянница?
– Мы все проверили. Корабль несколько лет стоял на приколе, но похоже, что теперь он опять в руках прежней хозяйки. Контрабандистки, которая называет себя Шарой Биттерштерн. Мы считаем, что это имя она придумала себе сама, но учитывая, как много лет она его использует, это уже несущественно.
Сетембра кивнула – разумеется, она давно все это знала. Она испытывала его, и он все больше злился, спрашивая себя, чего она на самом деле добивается.
