В отличие от факта, что Гланис и Рия знакомы.
Они не бросились друг другу в объятия – слишком много лет прошло со времен их детских забав, – да и Иница не чувствовала, что встретила родню. Они с Рией и девочками виделись нечасто – как правило, Фаэль приезжал в гости один. По всей видимости, Зеффрен и его невестка друг друга недолюбливали; возможно, в слухах о том, что барон лично устроил брак вдовы и ее переезд на Вирикаан, была доля правды. Иногда Иница задавалась вопросом, какую роль в этом сыграла предполагаемая связь между Фаэлем и ее матерью. Но ответа не находила.
Легкая улыбка скользнула по лицу Рии, когда они с Гланисом на несколько секунд встретились взглядами; затем она вновь повернулась к Инице.
– Тебя я бы тоже не узнала, – вот уж несомненная ложь.
– Мы обе были тогда очень маленькие.
Рия и сейчас была ростом поменьше Иницы, но даже если она почувствовала шпильку, то виду не подала.
– Пойдем, я провожу тебя к Фаэлю.
Гланис хотел было присоединиться к ним, но Рия покачала головой.
– Нет, ты останься. Отец сказал, что хочет поговорить только с Иницей.
– Не волнуйся, – сказала ему Иница. – Скорее всего, на сегодня он распял уже достаточно людей.
Рия нахмурилась.
– Не считай себя лучше нас только потому, что не понимаешь наших обычаев.
– Я всегда думала, что обычаи – это что-то более пристойное.
– Все эти люди с крейсера заслужили смерть.
– Такую смерть?
– Смерть всегда одна. Кого-то она настигает быстро, кого-то не очень, – Рия переступила через порог. – В случае чего мы вовремя известим Гланиса, чтобы он не пропустил твою казнь.
– Это не… – начал он.
– Добро пожаловать на Ной, – сказала Иница, поцеловала его и последовала за Рией к ее отцу.
53
Фаэль принял ее не в своих покоях, а снаружи, на космодроме. Рия оставила их у подножия трапа, в клубах пара, изрыгаемого пыхтящей гидравликой, а сама направилась к компании мужчин, которые возились с ракетными санями – летательным аппаратом, который напоминал сигару с седлом и рулем. Ее шумно приветствовали.
Фаэль улыбнулся не без гордости и тут же тихо вздохнул.
– Иногда мне кажется, что моя дочь на самом деле сын – и я единственный дурак, которому это так и не объяснили.
Рия уважительно похлопала одного из мужчин по плечу, вскочила на его сани и завела двигатель. Сани поднялись на метр над землей и, дрожа, зависли на струе рябящего воздуха.
– Значит, ты тогда забрал ее к себе, – констатировала Иница. – Сколько было пересудов…
– Корабль, на котором они с матерью летели, захватили работорговцы. Едва я прослышал, что ее выставили на продажу в Марках, я ее освободил, – он пожал плечами, словно хотел сказать: а как иначе, она же мое дитя.
Иница внимательно посмотрела на него. Вблизи он выглядел старше, чем на мониторе, и морщин оказалось больше. Жизнь, которую он некогда избрал, гораздо короче той, которую он оставил на Кориантуме. Волосы у него почти совсем побелели.
– А что стало с ее матерью?
Искра негодования сверкнула в его серых глазах.
– Она променяла меня на другого.
– Так ты оставил ее там?
– Я еще раньше хотел перевезти к себе их обеих. Но она отказалась. Она никогда меня не понимала – ни до, ни тем более после.
«А как тебя понять?» – подумала Иница.
– Насколько я знаю, во второй раз она вышла замуж не по доброй воле. Мой отец ее…
– У каждого есть выбор. Всегда. Это первое, что я понял, когда вырвался из Бароний.
Он спас только дочь, а жену бросил на произвол судьбы. Оставил в руках у работорговцев. Иница стремительно свыкалась с мыслью, что она этого человека не знает. И, по правде говоря, не знала никогда. Ведь она была крохой, когда он играл с ней в дворцовом парке.
– Пойдем на борт.
Они поднялись по трапу и зашагали через провонявшие маслом коридоры баркаса. Он был поменьше того судна, на котором Иницу увезли с Кориантума, однако панорамное окно на верхней палубе тоже оказалось огромным. Перед ним стояло несколько кресел, и Фаэль велел ей сесть: корабль готовился к старту.
– А куда мы летим?
– Не говори, что не хочешь их увидеть.
– Врата Росы? Конечно, хочу.
Он лукаво улыбнулся – хотя из-за паутины шрамов на щеке она не была уверена, что правильно толкует его мимику. Впрочем, возможно, и без ожогов задача была бы не из легких.
Спустя несколько минут баркас на огненной колонне взмыл в небо и покинул пределы атмосферы. Впервые с того дня, как Иница сбежала с корабля Сетембры, ее вновь восхитил простор Вселенной – вероятно, потому, что она наконец-то обрела спокойствие, хотя у нее было множество вопросов, а у человека в соседнем кресле – множество тайн.
Откинувшись на спинку кресла, Фаэль тоже любовался величественным океаном звезд, словно не созерцал эту панораму уже сотни раз.
– Мы не уверены, успел ли крейсер отправить сообщение Гильдии, – начал он без предисловий. – Если да – и если по пути оно не затеряется где-нибудь в космосе, – наши враги через несколько недель получат координаты Ноя.
– Но вы не знаете наверняка?
– Хадрат сидит в камере и молчит. Некоторые его офицеры делали какие-то намеки, но никто не желал признаваться, что именно он отослал сообщение. А один даже утверждал, что Хадрат якобы помешал им.
– Но это же нелогично, разве нет?
– Ну почему же – вполне логично, если знать моего братца. Он никогда не любил делиться. А тут на кону такое торжество, такой успех: он отомстил, он напал на след пиратов в Марках. Я не удивлюсь, если никакого сообщения действительно не было. Наши техники пытаются расшифровать радиопередачи крейсера, но у кого-то хватило ума изрядно повредить приборы, прежде чем наши люди взошли на борт, – его взгляд по-прежнему был устремлен на созвездия, драгоценной диадемой венчавшие бесконечность позади Ноя. Иница не узнавала ни одного из них – Ной находился за пределами изученных секторов.
– Значит, вы готовитесь к войне?
– К войне мы всегда готовы. Нас защищают два обстоятельства: тайна нашего местонахождения и показная жестокость. Могу себе представить, что ты обо мне подумала, увидев, как мы распинаем людей. Но любой из этих солдат сделал бы с нами то же самое, если бы Хадрат велел. И поверь мне, милосердие еще ни одного врага не остановило. Снимки сегодняшней казни мы вбросим в новостную систему Гильдии. И многие на борту гильдейских кораблей подумают дважды, прежде чем атаковать нас по чьему-либо приказу.
