– Итак? – прорычал он.
– Нет! – выдавила Луна, сжавшись под пронизывающим ужасом зверька и режущей злобой ледяного.
– Воришка принадлежит мне! – прошипел дракончик. – Мой идиот-сопещерник дал ему сбежать, но он всё равно мой, и я не для того тащил его сюда всю дорогу, чтобы отдать на обед лживым ночным! – Ледяной шагнул вплотную, и Луна ощутила холод, исходящий от его чешуи. – Я заморожу тебя по частям! Сначала рога – заморожу и обломаю! Потом хвост, потом когти и крылья… Хочешь?
Она прижала зверька к груди и закутала крыльями, пытаясь собраться с мыслями. Разум ледяного сверкал острыми гранями, как горный ледник на ярком солнце, мешая сосредоточиться. Между угрозами вспыхивали отдельные картинки – вот какой-то другой ледяной весело барахтается в снегу, а вот он же отбивается от небесных, окружённый в лесной чаще горного ущелья.
Странно – почему виноваты ночные, если схватили небесные?
И зачем тащить воришку «всю дорогу» сюда, а не съесть сразу? А ещё… ещё дракончик заметил, как бережно она держит зверька. Хоть и ненавидит, а оценил.
Всё, хватит думать! Надо же что-то ответить, молчать нельзя. На слова, не на мысли… только как теперь отличишь одно от другого, всё перепуталось…
– Эй, хватит! Успокойся, ну что ты так взбесился? – Какой-то песчаный дракончик растолкал толпу и решительно втиснулся между ночной и ледяным. Тот самый, что давеча заметил в коридоре, как она волнуется. – Никто никому не порвёт глотку, не заморозит и не обломает! Разве нельзя попросить вежливо? – Он повернулся к Луне. – Привет, я и есть тот «идиот-сопещерник», что выпустил воришку, но остальные предпочитают звать меня Вихрем. Моего грозного приятеля зовут Холод. А ты кто?
Луна окинула песчаного робким взглядом. В одном ухе серьга с тёмным янтарём, бурые веснушки на светло-жёлтой чешуе, поперёк носа – косой шрам. Хвост свёрнут аккуратными кольцами, но ядовитый шип тревожно подёргивается в сторону Холода.
Вроде бы самый обычный песчаный, но думает странно – как ни один другой дракон! Мысли вертятся и мелькают, словно листья в быстром речном потоке. Разговаривает, успокаивает Холода и в то же время отслеживает все уголки пещеры – кто где стоит и кто более опасен, – да ещё и оценивает удобные пути отхода, и примечает, на ком надето больше всего драгоценностей. Даже дичь не упускает из вида – кто куда бежит и кого удобнее поймать. Ну как разберёшься в такой путанице?
Что же ответить, что ответить… Ах, да, он спрашивает имя.
– Луна… – её шёпот был едва слышен.
– Луна что? – презрительно хмыкнул ледяной.
Она взглянула с недоумением. Какой нелепый вопрос!
Воришка шевельнулся в когтях, и в его страхе неожиданно прорезались нотки смущения, что тоже сбивало с толку, не говоря уже о суматохе мыслей толпы вокруг:
«Вот бы и впрямь подрались! Интересно, каковы на вкус воришки?»
«А ночная всё молчит и молчит!»
«И как ей только удалось поймать такую проворную дичь?»
«Ну и потеха!»
«Если он порвёт эту ночную, его точно исключат из академии!»
– Луна что? – громко повторил Холод. – Луна, и всё? Какое-то не ночное имечко, у вас они всегда такие солидные – и такие лживые! Давай, не стесняйся, как там дальше? Лунознатица? Луновластительница? Лунная Стражница?
– Холод, остынь, говорят тебе! – снова вмешался Вихрь. Обернулся и весело подмигнул. – Хороша шутка, а? Ледяной, а так распалился.
– Её зовут Луновзора! – подсказала Кинкажу, покровительственно обвивая хвостом новую подругу. Возбуждённые мысли радужной затарахтели, перебивая всех остальных: «Вот он какой, ледяной! Блестящий, так и сверкает. Свирепый, опасный, просто жуть! Да ещё и герой-песчаный рядом с ним, красота! Обожаю академию, обожаю!»
– Луновзора? – пробормотал Холод уже спокойнее. Слышать от него своё имя было так странно, что по спине побежали мурашки – наверное, из-за Кинкажу и её безудержных восторгов.
– Послушай, – снова заговорил Вихрь, обращаясь к Луне, – это я во всём виноват. Открыл клетку, и не успел глазом моргнуть, как он уже в коридоре… Так или иначе, воришка принадлежит Холоду, можешь мне поверить! Так что, пожалуйста, очень тебя прошу, не ешь его!
– Если тронешь Бандита хоть одним зубом, выбью все до единого! – снова зарычал Холод.
Песчаный насмешливо фыркнул.
– Да уж, интересные у ледяных понятия о том, как просить вежливо.
– Бандита? – изумлённо переспросила Луна.
С каких это пор дичи дают имена? Да ещё держат в клетках! Что-то тут не так… Ну конечно же! Как ни путала мысли ледяного дракончика его бешеная ярость, там не было и тени желания сожрать воришку!
– Вот-вот, – кивнул Вихрь. – Это воришка с дурацкой кличкой Бандит – любимчик Холода. Лично мне никто не говорил, что сюда можно брать домашних питомцев, но племяннику Ледяной королевы, ясное дело, позволено больше, чем другим. Если ты ещё не знала, что он родственник Глетчер, не беспокойся, он не забудет сообщить.
– Я только один раз об этом упомянул! – обиженно буркнул Холод. – В конце концов, неужели для королевских особ не приготовили отдельные спальни? Вот и предупредил, что нас поселили вместе, скорее всего, по ошибке и ненадолго.
– Ну-ну, надейся, – хмыкнул Вихрь. – Так что, Луна? Давай, мы поймаем тебе взамен овцу или что-нибудь другое.
Тем временем, мысли у него так и мелькали: «Интересно, что едят ночные… ни разу с ними не торговался… хотя чем они, по сути, отличаются от других драконов? С другой стороны, не похоже, чтобы эта ночная сильно ценила еду… да и драгоценности, пожалуй. Вот свитки – это пожалуй, у неё умные глаза и довольно учёный вид. Что бы такое предложить? Если она проглотит воришку, Холод с ума сойдёт! Где я добуду ему нового? Или здесь они водятся поблизости?»
– Я и не собиралась его есть, – поспешно выпалила Луна, пока снова не запуталась в чужих словах и мыслях, – и не хотела, чтобы кто-нибудь другой съел. Его вообще нельзя есть!
Ледяной дракончик глянул на неё искоса, с любопытством. Он уже явно оттаивал.
– Я думаю точно так же, – буркнул он.
– Вот и славненько! – обрадовался Вихрь. – Хоть и странновато, вообще говоря… Короче, мы друг друга понимаем. Так что? – Он вопросительно посмотрел на Луну.
Она попыталась отгородиться от его разума, прислушиваясь к мыслям Холода. Да, так и есть: ледяной дракончик держит зверька как домашнего питомца и готов порвать на куски всякого, кто его обидит. Сам воришка, похоже, этого не понимает и боится Холода не меньше, чем других. Тем не менее в клетке ему, конечно же, будет безопаснее, чем на воле среди необузданных прожорливых драконят.
Луна осторожно освободилась от хвоста Кинкажу, шагнула вперёд и протянула воришку Холоду. Соприкоснувшись с ним когтями, она вздрогнула – и не только от холода. Дракончику было стыдно, теперь он яростно ругал самого себя.
