Голос в голове молчал.
Зябко кутаясь в крылья, Луна смотрела на догорающую картину.
Глава 12
– Я не могу освободить тебя, – шепнула она в стену спальни, когда Кинкажу с Сердоликой уснули.
«Думаешь, я всё-таки злой?»
Луна зарылась носом в подстилку из мха, и ответ её был не слышен, но не для Мракокрада.
«Нет».
«Мы же не знаем в точности, что было после того как Глубин с Ясновидицей поймали меня в ловушку. Может, ночные никуда и не прятались, и от особых способностей не отказывались… Так или иначе, я не совершил ничего столь ужасного, чтобы бежать от меня».
Перевернувшись на спину, она уставилась в потолок.
«А если они боялись того, что ты мог бы совершить?»
Голос в голове зарокотал разгорающимся пламенем:
«Разве можно судить меня за ещё не совершённое, как бы оно ни было ужасно? На преступление способен каждый! Твой друг Карапакс может убить свою сестру, а небесная из твоей пещеры готова хоть сейчас задушить радужную за её вечную болтовню! Ледяные с удовольствием сговорились бы, чтобы уничтожить Беду, а ты можешь выпустить на волю убийцу… или послать друга на верную смерть».
«О чём ты? – нахмурилась Луна. – О будущем? У тебя были видения? – Она в волнении приподнялась с постели. – Тогда ты должен точно знать, выпущу я тебя или нет!»
Мракокрад вздохнул.
«Луна, я же тебе объяснял! Мой дар пророчества позволяет видеть все возможные пути. Передо мной открыто и то будущее, где ты выпускаешь меня, и то, где я остаюсь здесь беспомощный ещё тысячи лет. Какое из них случится, зависит от твоего выбора. А твои видения подобны кратким вспышкам пламени в тёмной пещере, ты можешь узнать лишь самый вероятный исход, но он вовсе не предопределён».
Она упрямо покачала головой.
«Всё равно тогда ты можешь влиять на меня – точно знаешь, как меня уговорить».
Мракокрад долго молчал.
«Ну что тебе сказать, крошка Луна… – заговорил он наконец. – Ты во всём видишь уловку, но подумай сама: разве моё теперешнее заточение не пытка? Уверен, такой казни племя для меня не хотело бы, и Ясновидица не ожидала, что я проснусь. Так могу ли я тебе не пожаловаться, или это тоже коварные уговоры?.. Во всяком случае, – продолжал он, – заставить я тебя никак не могу, решать всё равно тебе. Так и с пророчествами всегда бывает – каждый дракон властен выбрать своё будущее… – Он печально усмехнулся. – Кроме меня самого, как это ни смешно».
«А если я не освобожу тебя, ты будешь упрекать меня до конца жизни, да?»
Голос мрачно хохотнул.
«Ну, не то чтобы упрекать, но приставать с разговорами буду точно, уж очень тут скучно без собеседников».
Наконец Луна уснула, тут же угодив в очередной кошмар с рушащейся Яшмовой горой и гибнущими друзьями. А над головой грозно маячил тёмный портрет Мракокрада из библиотечного свитка. Что это было, будущее или всего-навсего предостережение?
Что сулит катастрофу, освобождение Мракокрада или его вечное заточение?
* * *
На следующий день после обеда в расписании стоял урок музыки – Яшмовое крылышко занималось вместе с Серебряной, в составе которой была морская принцесса Анемона. Пробираясь по коридорам следом за радужной подружкой, Луна ещё издалека услышала мощный гул длинных деревянных труб диджериду, от которого, казалось, вибрировало всё тело. Наконец драконята очутились в огромной пещере, заполненной эхом. Разнообразные мелодичные звуки отражались от высоких гладких стен, переплетались и обволакивали собравшихся учеников со всех сторон.
Луна узнала сопещерницу Анемоны, крошку-песчаную по имени Страус. Она держала в лапах арфу в форме крыла и перебирала когтями струны. Рядом с ней малютка Охр с трудом удерживал какой-то пузатый полый инструмент высотой со взрослого дракона и низким басовитым тембром.
– Давай тоже попробуем! – оживилась Кинкажу, перекрикивая музыку.
Осмотревшись, она схватила пару тыкв, в которых гремели сухие семена, и принялась трясти, а Луне сунула какую-то деревянную коробочку. Из прямоугольного корпуса торчал ряд металлических пластинок-язычков, а на табличке сбоку было написано, что музыкальный инструмент называется «мбира». Подцепив один язычок когтем, Луна отпустила её, и коробочка издала заунывный вибрирующий звук. Попробовала другие – звуки оказались разные.
В зале появился Холод, окутанный ледяной мрачностью. Вот уж кого трудно представить с музыкальным инструментом в лапах! Труднее только, пожалуй, Сердолику. К своему удивлению, Луна тут же уловила похожую мысль о себе самой: «Бедняжка, она слишком застенчивая, чтобы попробовать», – вздохнула Кинкажу. Впрочем, складывать смысл из обрывков не очень-то получалось, всевозможные инструменты звенели, гудели и трещали вокруг, производя ужасный шум.
Попробовав и так, и этак, Луна более-менее разобралась, что нужно делать со странной мбирой, и ободрилась, стараясь выглядеть веселее и увереннее. Вскоре в пещеру вбежал Вихрь и сразу кинулся к барабанам, которые смущённый небесный охотно ему уступил. Когда дракончик заиграл, Луна впервые за весь день забыла о Мракокраде.
Вихрь управлялся с ударными всем телом, словно играл и в то же время танцевал. Хвостом выбивал основной ритм на огромном басовом барабане за спиной, а передние лапы стремительно мелькали над мелкими, перескакивая с одного другой. Анемона вытащила Карапакса в круг и пустилась с ним в пляс, к ним тут же присоединилась Кинкажу с каким-то соплеменником и даже большая земляная. Сверкающая чешуя радужных мерцала под музыку, беспрерывно меняя цвет.
Луна никак не могла набраться смелости, чтобы выйти к танцующим или попробовать барабанить вместе с Вихрем. Когда-нибудь, может быть… Песчаный задорно улыбнулся ей с другого конца пещеры, и в его памяти она увидела красноватое мерцание горящих факелов под пальмами и огромный круг барабанщиков вокруг озера в оазисе. Никого из злобного семейства Вихря, только его верные друзья и их боевая предводительница Тёрн. Вольные когти веселились от души. Картинка перед глазами мигнула и растаяла, уступая место мелодии барабанов и сегодняшним танцорам.
Сейчас не требовалось никаких дождевых капель, мысли окружающих и без того тонули в поглотившей всё музыке, оставляя голову восхитительно ясной. Не хотелось ни о чём думать, ни о чём беспокоиться.
Вихрь, судя по всему, тоже с удовольствием расслаблялся. Не размышлял лихорадочно, удерживая в поле зрения всех и каждого, а сосредоточился на своих барабанах и сложном ритме.
После занятия Луну немало удивил ледяной. Перехватил по пути в библиотеку и отрывисто буркнул:
– Не посмотришь моего воришку?
Между тем, в голове у него гремело: «Не смотри на неё, Холод, не думай о ней! Ты позор королевской семьи! Твой брат ни за что не позволил бы себе такой слабости!»
– Вообще-то… – замялась Луна, – то есть, я была бы рада, но… На самом деле, я почти ничего не знаю о них.
