Таким образом, регрессионный анализ – это сознательная попытка переместить изучение Ребенка из логической стадии в феноменологическую. В разговоре с достаточно подготовленным пациентом, имеющим большой опыт в структурном анализе, а также некоторое понимание трансакционного анализа и анализа игр, терапевт делает следующее утверждение:
– Мне пять лет, и я еще не хожу в школу. Вы находитесь в любом возрасте, какой выберете, но не старше восьми лет. А теперь начинайте.
В данном случае терапевт играет роль ребенка, еще не знающего многосложных слов и разглагольствований. Это особая роль, с которой он сам хорошо знаком: он был таким в пятилетнем возрасте.
Нелегко дать отчет о сессии регрессионного анализа. Терапевт находится в таком положении, когда его катексис разделяется. Он должен наполовину быть Ребенком, наполовину – Взрослым наблюдателем за собственным поведением и поведением пациента. Катексис, который направляется в Ребенка, извлекается из обычного терапевтического Взрослого, в результате с его (Взрослого) стороны требуется большая сосредоточенность, чтобы заставить оба состояния Эго действовать одновременно. В результате ухудшается память Взрослого. Он способен эффективно действовать во время опыта, но впоследствии ему трудно реконструировать события. Использование звукозаписывающей аппаратуры противопоказано. Появление такой аппаратуры в присутствии двух пяти– или шестилетних детей тут же продемонстрирует, какое влияние она способна на них оказать. И поскольку понимание регрессионного анализа все еще находится в зачаточном состоянии, окажется невозможным учесть и устранить следствия появления в кабинете аппаратуры.
Однако приблизительное воспроизведение даст возможность по крайней мере ощутить аромат происходившего. Мистер Уит, чей отец умер, когда сыну было всего два года, на одной из индивидуальных сессий с Родительским отношением высказывался по поводу своих сексуальных проделок.
Д о к т о р К ь ю: Мне пять лет, я еще не ходил в школу. Вам столько лет, сколько хотите, но не больше восьми. Начинайте.
М и с т е р У и т: Мой папа умер. А где твой папа?
Д о к т о р К ь ю: Лечит больных. Он врач.
М и с т е р У и т: Я тоже буду врачом, когда вырасту.
Д о к т о р К ь ю: А что значит быть мертвым?
М и с т е р У и т: Это значит, ты мертвый, как рыба мертвая, или кошка, или птица.
Д о к т о р К ь ю: Это не то же самое, потому что, когда люди мертвые, они другие. У них бывают похороны и все такое.
М и с т е р У и т: Откуда ты знаешь?
Д о к т о р К ь ю: Просто знаю. Бывают похороны, и мертвого хоронят на кладбище. Твой папа на кладбище?
М и с т е р У и т: Да, и на небе тоже.
Д о к т о р К ь ю: Как он может быть и на кладбище, и на небе?
М и с т е р У и т: Ну, он там и там.
Д о к т о р К ь ю: А где небо?
М и с т е р У и т: Вверху.
Д о к т о р К ь ю: Если он на небе, он не может быть на кладбище.
М и с т е р У и т: Нет, может. Что-то выходит из него и отправляется на небо, а остальное хоронят на кладбище.
Д о к т о р К ь ю: Откуда оно выходит?
М и с т е р У и т: Оно выходит изо рта.
Д о к т о р К ь ю: Ты смешной. Я в это не верю. Откуда ты знаешь, что оно выходит изо рта? Ты это видел?
М и с т е р У и т: Нет, но оно все равно выходит.
Д о к т о р К ь ю: Если ты не видел, откуда ты знаешь?
М и с т е р У и т: Потому что мне сказала мама. Твой настоящий папа отправляется на небо, а на кладбище хоронят только тело.
Д о к т о р К ь ю: Ну, я не понимаю, как можно находиться в двух местах. А что он делает на небе?
М и с т е р У и т: Он сидит рядом с Иисусом и смотрит на нас. Знаешь, ты очень смешно выглядишь. У тебя такое тощее лицо.
Д о к т о р К ь ю: Ты сумасшедший, если веришь, что твой папа сразу в двух местах.
М и с т е р У и т: Я бы хотел иметь настоящего папу. (Плачет.) Ну, ладно, с меня хватит.
Этот короткий эксперимент отчетливо показал и пациенту и терапевту, насколько неясны для Ребенка мистера Уита происхождение, функции и реальность его Родителя. Ранее проблема отцовского влияния и подсознательные фантазии относительно отца уже действовали на его поведение и становились предметом интерпретаций и рассуждений. Дальнейший регрессионный анализ показал, насколько глубокими были эти фантазии и насколько невозможно было Ребенку справиться с противоречиями смерти: его анатомический отец замерзает под землей в покрытом снегом кладбище, а какая-то другая разновидность отца, которая выходит изо рта, благословенно восседает рядом с добрым Иисусом, причем спокойствие этого второго отца периодически нарушается проделками отпрыска, которому придется за это отвечать, когда придет его время и он предстанет на вечном суде перед Богом Отцом и духом, а также перед своим отцом (полностью одетым в элегантную по предвоенной – Первой мировой войны – моде одежду).
При нормальных социальных взаимодействиях Ребенок «программирует» Взрослого в кибернетическом смысле; здесь ситуация противоположная, и Взрослый терапевта должен «запрограммировать» своего Ребенка. Некоторые технические трудности становятся ясными даже в кратком изложении. Будет ли пятилетний мальчик так настойчив и последователен, как взрослый терапевт, в преследовании одной темы? Допустимо ли использовать слово «сумасшедший» применительно к пациенту, даже если для пятилетнего мальчика это вполне естественно? Может ли пациент перестать рассматривать терапевта как родителя и говорить с ним, как с другим ребенком? Очевидно, что регрессионный анализ все еще находится на ранней экспериментальной стадии и может применяться только с крайней осторожностью при подборе случаев.
Использование подобной техники в групповой терапии дает не менее интересные результаты.
Д о к т о р К ь ю: Мне пять лет, и я еще не ходил в школу. Вам столько, сколько хотите, но не больше восьми. Начинайте.
Х и т е р: Мой дедушка делает со мной нехорошие вещи.
М а г н о л и я: Не могу вспомнить, чтобы кто-нибудь из моих мужских родственников делал что-нибудь неподобающее.
Д о к т о р К ь ю: Магнолия ходит в школу и использует большие слова, которые я не понимаю. Что значит «неподобающее»?
К а м е л и я: Я знаю, потому что мне говорила мама. «Неподобающее», значит, такое, что ты не должен делать.
Д е й з и: У тебя, наверно, были близкие отношения с мамой, Магнолия.
Д о к т о р К ь ю: Эта леди, Дейзи, слушает нас и тоже использует большие слова.
А й р и с: Иногда я боюсь играть, потому что знаю, что эта леди, Дейзи, наблюдает за мной.
Д о к т о р К ь ю: А почему вы пришли ко мне домой поиграть?
Р о з и т а: Мне нравится приходить домой к мальчикам и играть. Можно веселиться и делать нехорошие вещи, какие делает мама, когда к ней приходят мужчины.
