Айко пожала плечами.
– Как я уже сказала, не исключено совпадение. На этом основании мы вряд ли сможем ворваться на объекты, принадлежащие «Фениккусу лабораториз».
– Без дополнительных доказательств не сможем, – согласился Грей.
Айко уставилась на карту.
– Как раз на островке посреди Тихого океана мы могли бы их найти.
– Тогда отправляемся туда, – решил Грей.
Кен так и видел, что в голове у него уже готовится план.
– Я с тобой, – заявил Палу. – Я знаю эти острова. У меня даже есть двоюродные братья на Мидуэе. Они нам лодку дадут. Будет хорошее прикрытие.
Грей задумчиво кивнул.
Сейхан встала.
– Я тоже еду.
Взгляд Пирса стал напряженным.
– Может быть, лучше…
– Я еду.
Кен попытался вмешаться, зная из первых рук, что будет дальше:
– Вы должны находиться в карантине. Если не в медицинском центре, то, по крайней мере, здесь.
Сейхан обожгла его взглядом.
– Док, я сейчас что, заразна?
– Ну… нет, – сник он.
– Тогда у меня есть три дня.
Она вышла из комнаты.
Когда за ней захлопнулась сетчатая дверь на веранду, Ковальски поднял обе ладони.
– Просто чтобы вы все знали: я не против, пусть едет.
16 часов 44 минуты
Грей осторожно выглянул на веранду. Он ждал, пока Сейхан перестанет расхаживать по веранде. Ей потребовалось полчаса, чтобы наконец успокоиться и сесть на верхнюю ступеньку.
– Эй…
Она сидела спиной к нему, не оборачиваясь.
Плохо дело.
Грей медленно приблизился, боясь ее спугнуть. И осторожно предложил ей свою версию трубки мира:
– Я нарезал тунца. – Он посмотрел в сад. – Примерно через час мы отправляемся. Ты, наверное, захочешь еще раз покормить свою бродячую кошку.
Сейхан тяжело вздохнула и взяла тарелку.
Грей присел рядом, оставив между ними несколько дюймов в качестве буферной зоны.
– А как насчет твоих нотаций, что не надо кормить бродяг? – пробормотала она.
– Сейчас не время беспокоиться, какой вред приносит биосфере острова одна кошка.
– Это, конечно, правда…
Тем не менее она не смотрела на него.
– Сейхан…
– Ты меня тут не оставишь.
– Да, но…
– Я умру, сражаясь.
– Мы найдем лекарство. – Он протянул руку. – Вместе.
Она выдохнула, чуть расслабившись. Их пальцы сплелись.
Сжав ее руку, Грей почувствовал дрожь.
– С тобой все будет в порядке, – пообещал он ей.
– Я не за себя боюсь. – Сейхан наконец повернулась к нему. По щекам катились слезы. – Надо было сообщить тебе раньше…
– О чем? – встревоженно спросил Пирс. Он уже примерно месяц чувствовал, что ее что-то тревожит.
– Я беременна.
Часть третья
Янтарный путь
Глава 17
8 мая, 17 часов 03 минуты по японскому времени
Фудзикавагутико, Япония
Не обращая внимания на безмолвного посетителя, Такаси Ито опустился на колени перед традиционным котацу – низеньким деревянным столиком, покрытым старинным одеялом; под ним стояла жаровня с углями.
Жар углей согревал худые, терзаемые артритом колени Такаси. Хотя давно настала весна, воздух в курортном городке на берегу озера Кавагути был прохладным. Озеро находилось на высоте восьмисот метров на северном склоне Фудзи.
Кавагучи – самое известное из пяти озер, окружающих священную гору. Отсюда открывался потрясающий вид. Веками на эти берега приходили художники, чтобы передать красоту высокой заметенной снегом вершины, отражающейся в спокойных, как зеркало, водах.
И всегда тщетно.
Сквозь стеклянную стену Такаси смотрел на вершину горы. Он сам выбрал это место в нескольких километрах от отелей, ресторанов и городской суеты, чтобы построить новейший исследовательский комплекс «Фениккусу лабораториз».
Сияющая вершина Фудзи – идеально симметричный конус – напоминала подвеску, безмятежно висящую в небе. Ее краски постоянно менялись с движением солнца: от сверкающего бриллианта до багровой, как рана, тени. Синтоистская мифология гласила, что там обитает бессмертный бог Куни-но токотати-но микото. Даже название горы, «Фудзи», было синонимом слова «бессмертный».
А еще Такаси нравилась неоднозначность Фудзи – горы спокойной и в то же время мятежной. Фудзи был активным стратовулканом, который несколько раз сжигал дотла близлежащие дома и храмы. Во время последнего извержения, в 1701 году, над огромными пространствами летал горячий пепел. Токио засыпало золой, десять лет длился голод.
Однако эта же вершина была источником воды для большей части окрестных территорий: отсюда орошались рисовые поля и фермы.
Гремучая смесь темпераментов делала Фудзи душой Японии. Здесь проявлялась способность народа к глубочайшей мудрости и спокойствию – и в то же время готовность уничтожить все вокруг в моменты волнения или угрозы.
Древние самураи размещали на горе великолепные тренировочные центры. Земля, на которой построили исследовательский комплекс, когда-то была вотчиной сёгунов Токугава – тех самых воинов, которые погибли в храме Канъэй-дзи в Токио. Такаси вспомнил камень за храмом: там он каждый год жег благовония в память о своей возлюбленной Миу.
Разве мог я выбрать другое место для лаборатории?
Имелась причина и более практического характера. Городок Фудзикавагутико лежал всего в ста километрах от Токио, где была расположена штаб-квартира. Близко и при этом уединенно.
Именно то, что нужно.
Сотрудников комплекса отбирали на основании их лояльности, осмотрительности и научных знаний. Средняя зарплата составляла более шестидесяти миллионов иен; деньги, а также изощренные меры безопасности обеспечивали молчание.
Конечно, неизбежно расползались слухи – и от конкурентов, и от всех, кому случалось заглянуть за ворота объекта.
Возможно, мне следовало выбрать более консервативный дизайн.
Среди множества хозяйственных построек выделялось архитектурное чудо из стекла и стали, выполненное в форме пятиэтажной пагоды. Прозвище, данное строению, произносили иногда с насмешкой, а иногда с уважением: «Кори-но-сиро» – Ледяной замок.
