Такаси растил Масахиро, как собственного сына. Однако была в мальчике некая ожесточенность, тьма в крови, словно семейная трагедия пустила корни в его душе. Несмотря на все усилия Такаси, они с внуком не стали близкими людьми. Между ними всегда чувствовалась легкая отчужденность.
И все же Такаси любил внука.
Старик наконец поднялся, глотнул из чаши. Он вставал каждое утро в четыре часа, медитировал, пил чай, наблюдал из своего кабинета восход солнца над Фудзиямой. Ритуал готовил джонина к новому дню.
Даже к такому.
Такаси тихонько выдохнул в чашу:
– Ичи-го, ичи-э…
Старинную фразу приписывали мастеру чайной церемонии Сэн-но Рикю, жившему в XVI веке. Один лишь раз, один лишь шанс… Фраза-напоминание: очень важно ценить каждую встречу на своем пути, ведь она может оказаться единственной. Фраза-свидетельство: жизнь непостоянна и мимолетна.
Этот урок Такаси усвоил очень хорошо.
Напиток увлажнил губы, смочил одеревеневший язык, и Такаси поднял глаза. Холодное весеннее утро нарисовало на склонах Фудзиямы морозные узоры. Солнечные лучи отражались от тонкого льда, и тот сверкал огнем.
Лед и пламя.
Как в душе у Такаси.
Что ж, пусть сердце останется холодным, зато ярость разогреет кровь.
– Где тот негодяй, который убил моего внука?
– Не знаю, – ответила Валя Михайлова.
Взгляд джонина метнулся к экрану, полыхнул огнем.
– Однако я знаю, где он будет. У меня его женщина. – Альбиноска вскинула глаза, в них тоже вспыхнул огонь. – И его нерожденный ребенок.
Старик опустил чашу на столик. Вспомнил улыбку Миу, ее пальцы на своих щеках, прикосновение губ.
– Негодяй придет за ними.
– Хай. – Рот Вали сжался в тонкую линию. – Женщина к тому же больна, заражена тем, что Масахиро выпустил на Гавайях.
Такаси выпрямился – ему стало легче от этой небольшой мести внука.
– Поэтому – да, – продолжала Валя. – Подонок придет за ней и за своим ребенком – но не только. Еще и за лекарством.
– Что ж, он потерпит неудачу.
Такаси вгляделся в остывающий чай. Коснулся льда в своем сердце и выпустил наружу тайну, которой не знал даже Масахиро. Исследования, шедшие несколько десятилетий, дали один неопровержимый результат.
Такаси произнес это вслух:
– Лекарства не существует.
Часть пятая ХРИЗАЛИДА
Глава 30
9 мая, 00 часов 08 минут по центральноевропейскому летнему времени
Величка, Польша
– Если мы так и будем по средневековым замкам отираться, я возьму напрокат доспехи, – предупредил Монк. – Чтобы лучше в атмосферу вписываться.
Кэт улыбнулась и прикрыла зевок кулаком.
Они сидели за круглым столом в крошечной библиотеке, которая располагалась в северной башне прекрасного замка, построенного в XIII веке. Со стен нависали книжные полки, словно подглядывали через плечо в карты и чертежи, разложенные на столе.
Кэт потерла глаза.
Уже перевалило за полночь, а им едва удалось поспать. Разобравшись в Гданьске, они покинули балтийское побережье и, полетев на юг страны, несколько часов назад приземлились в Кракове. Пока они летели, новый член группы – профессор Дамиан Сласки – договорился с начальством соляной шахты в Величке, и им разрешили спуститься в подземный лабиринт после закрытия.
К сожалению, выяснилось, что подземную часовню Святой Кинги сняли для полуночной мессы. Подобное было не редкостью, в часовне регулярно служили воскресные мессы, проводили венчальные обряды и даже концерты.
Узнав о мессе, Сласки предложил дождаться, пока богослужение закончится, и только потом спуститься в шахту. Сперва Кэт воспротивилась, не желая терять время. Чтобы убедить ее, польский профессор предложил сделать небольшой обзорный тур.
Задним умом Кэт признавала, что совет оказался дельным.
От Кракова они ехали минут двадцать. Сласки первым делом повел их не в туристическое бюро Велички, а в городской исторический музей. Музей располагался в комплексе средневековых укреплений, известном в народе как Соляной замок. Вот уже семь веков в каменных и деревянных постройках обреталось начальство соляной шахты. Оттуда управляли не только шахтой в Величке, но и соседней в Бохне.
В прошлом добыча соли была делом выгодным. По словам Сласки, одно время прибыль шахт составляла треть всех доходов польских управителей. Английское слово salary, которым сейчас называют зарплату, произошло от латинского salarium – соляной паек, который получали за службу римские легионеры.
Под чутким руководством профессора Сласки Кэт ознакомилась с историей соляной промышленности и осознала стоящую перед ними задачу.
Поэтому он и привел нас сюда.
Она бросила взгляд на ворох карт и чертежей на столе. Часть из них относились еще ко времени основания шахты. Сласки отобрал их из обширной коллекции музея, которая насчитывала больше четырех тысяч документов. Бо́льшую часть карт изготовили для местной добывающей промышленности – на них были указаны залежи полезных ископаемых. Именно здесь Сласки проводил свое исследование по месторождениям янтаря.
Сласки начал с самых древних карт и, продвигаясь, показал, как развивалась шахта, как удлинялись туннели, появлялись новые камеры. В нынешнем подземном лабиринте запутаться мог кто угодно.
– Взгляните на эту схему. – Сласки разложил перед ними карту поновее. – Ее нарисовал мой добрый друг Мариуш Шелеревич для посетителей соляной шахты, дабы они имели представление о том, что находится под землей.
Элена придвинулась поближе и вперилась в карту через очки. Несмотря на поздний час, энергия в ней била ключом, глаза горели. Когда на столе появлялась новая карта, она восхищенно прицокивала языком. Здесь Дельгадо была в своей стихии.
Сэм, напротив, изо всех сил старался не уснуть, но его подбородок то и дело падал на грудь. Энтомолог был слишком далек от картографии и добычи полезных ископаемых.
Элена озабоченно ткнула пальцем в карту.
– Здесь легко заблудиться…
– Так и есть, – подтвердил Сласки. – А ведь это заурядный туристический маршрут всего на пару сотен метров от поверхности, на самом деле шахта в три раза глубже.
Элена сосчитала в уме.
– Больше тысячи футов!
