– Изнутри.
Кен кивнул.
– Я думал, это часть старого кода, бесполезный хлам, оставшийся с тех времен, когда одокуро убивали хозяина. Когда такое поведение перестало быть им свойственным, токсичный пептид скрылся в организме вместе с эпигенетическими маркерами – по крайней мере, я так считал. Считал, что команда «Гамма» зря тратит время, ведь ключ к этому замку им не подобрать и за миллионы лет.
– А теперь? – спросил Грей.
– В одном я был прав. Этому ключу и правда двести миллионов лет. – Профессор показал на экран. – Вот он.
– В смысле? – Кэт уставилась на глыбу янтаря.
– Как же я не додумался… – Кен качал головой. – Ведь чувствовал, что упустил что-то. Я совсем забыл об основных повадках перепончатокрылых – как ос, так и пчел.
– И что это за повадки? – Грей вздохнул.
– У общественных ос только королева выживает после зимы, остальной рой погибает во время морозов. Королева впадает в спячку и зимует, а весной пробуждается от тепла. Уже оплодотворенная, она возрождает жизнь в улье.
Кен снова подошел к экрану.
– Поэтому мы раньше и не видели подобную королеву. Она появляется в суровых условиях, когда существование колонии под угрозой. С ее помощью рой перемещается в новый дом. – Профессор повернулся лицом к Грею и всем остальным. – Правда, сначала королева должна убедиться в том, что прежняя колония уничтожена. Если морозы недостаточно сильны, она сама обо всем позаботится.
– Как? – изумилась Кэт.
– Точно не знаю. Может быть, королева источает мощный феромон. Вы сказали, что янтарь в месте раскопок оказался темнее обычного, верно?
– Из-за выделяемого ею вещества? – догадался Грей.
– Вещества, которое, на мой взгляд, и является ключом к генам призрачного пептида. Если вставить ключ в замок, гены начнут вырабатывать биолитический белок. Этот пептид – не оружие против жертвы, как мне казалось раньше. – Кен покачал головой. – Это самоубийственная пилюля. Все особи одокуро с такой последовательностью генов погибают, если подвергнутся воздействию вещества.
– А эти гены есть у всех ос?
Профессор повернулся к Сейхан.
– Даже у личинок.
Грей ощутил прилив надежды, однако не позволил себе радоваться раньше времени.
Кэт заговорила с кем-то, кого не было видно на экране.
– Доктор Сласки, насколько я помню, в Польше есть только две лаборатории с современным масс-спектрометром для исследования достоверности янтарных артефактов, и одна из них как раз ваша.
– Верно. Мы можем оценить качество, проанализировать дефекты и даже определить возраст образцов.
– Если достать сердцевину янтарной глыбы, вы установите, что за вещество в ней находится?
– При должном запасе времени и ресурсов – конечно.
– Я в силах предоставить вам все необходимые ресурсы, а вот время… времени у меня нет.
Собеседник понял просьбу Кэт.
– Сделаю все возможное.
Грей вдруг увидел, что Сейхан стоит рядом с ним.
Она взяла его за руку.
К черту все.
Он сжал ладонь Сейхан и впустил в свое сердце надежду.
Надежду на лучшее для нее, для него и для их малыша.
20 часов 37 минут
– Вот оно, – сказал Кен, глядя на молекулярную диаграмму на экране ноутбука.
Конечно, то самое вещество.
Профессор все еще находился в конференц-зале, да и остальные тоже были рядом – облепили его компьютер. На стене отображался видеозвонок из Польши. В краковской лаборатории толпились самые разные специалисты: молекулярные биологи, генетики, химики-органики. Привезли туда и новое оборудование.
Тем не менее мрачный на вид доктор Сласки держал ситуацию под контролем и не допускал хаоса в течение четырех часов, пока группа добывала ответ из янтаря.
– Это именно то вещество, а не какая-нибудь примесь? Вы уверены? – уточнил Грей.
– Уверен.
– И что же дает вам такую уверенность? – взволнованно наседал Грей.
– Мне знакомо это органическое соединение – производное от 9-кето-2-деценовой кислоты. Маточное вещество, – добавил Кен, заметив недоумение Грея, который посмотрел на мерцающее в янтаре создание. – Поэтому, повторяю, я уверен, – с усталой улыбкой сказал профессор. – Соединение похоже на ароматический кетон, испускаемый королевами медоносных пчел. Вариант этого феромона имеется и у многих других перепончатокрылых.
– Зачем он нужен пчелам?
– Когда новая королева создает собственный улей, она опрыскивает старое жилье этим веществом – гормон стерилизует всех оставшихся рабочих пчел.
– С какой целью?
– Чтобы обеспечить передачу генов, королева уничтожает прежнее поколение. – Кен кивнул на экран. – У одокуро происходит примерно то же самое, только у этого вида есть несколько подкоролев, способных размножаться и паразитировать, применять более агрессивную тактику. В общем, идти на крайние меры, как та большая оса, что напала на Сейхан. Когда рою грозит опасность, королева избавляется от генетического прошлого и решает заняться сохранением новых потомков с ее генами.
Кен пожал плечами.
– Да, бессердечная стратегия, но с эволюционной точки зрения она имеет смысл. Если окружающая среда находится под угрозой, то у вида есть шансы уцелеть таким способом: один из его представителей пакует чемоданы, стирает все следы существования и отправляется с новым набором генов туда, где трава зеленее. Многие тысячелетия почти все осы действовали согласно этому плану: каждую зиму рой погибал, давая начало другому. Пчелы же просто стерилизуют своих сородичей.
– И что, этот феромон эффективен?
– Очень даже. Мало того что соединение не представляет риска, оно еще и свойственно именно одокуро. Другим особям феромон не навредит, а ароматический кетон привлечет внимание роя. Они полетят на его запах, как мотыльки на свет.
Кен откинулся назад.
– И самое главное, такое органическое соединение легко создать в любой лаборатории. Затем останется распылить его над водой, растениями и землей, и тогда вещество попадет в кровоток любого пораженного паразитами существа, которое пьет, ест и ухаживает за своей кожей или шкурой. И уничтожит личинки.
– А что с людьми? – Грей взял Сейхан за руку.
Кен заметил, что в ее глазах блестят слезы – не растущей боли, а надежды.
– То же самое, – заверил профессор. – Думаю, одной внутривенной или внутримышечной инъекции будет достаточно, хотя лучше сделать несколько в течение пары-тройки дней.
