– Можно войти?
– Поздно уже, мне нужно выспаться, – не разрешила она. – Завтра похороны Джессики Коллинз.
Крофорд устремил взгляд в комнату мимо нее и увидел на задней стороне двери гостиной вешалку с черным платьем.
– Пойдешь?
– Да, – подтвердила Аманда, протягивая к нему руку.
– Можно я войду, просто чтобы выпить… Адский был день, – сказал он.
– Я не пью и не хочу, чтобы ты меня искушал, – ответила она, по-прежнему не опуская руки.
– Шутишь? Неужели бросила?
– Уже три дня не пью.
Из внутреннего кармана куртки Крофорд достал небольшой конверт и отдал ей.
– Спасибо, – поблагодарила Аманда, забирая конверт. Она опустила раму подъемного окна и задвинула шторы.
Крофорд еще немного постоял под окном, глядя на закрытые шторы, затем поплелся к своей машине.
Глава 49
Прощание с Джессикой Коллинз проходило в церкви Святой Девы Марии в Бромли. Маленький зал был убран просто; пахло благовониями и мастикой для пола; в полумраке мерцали свечи.
Джессика лежала в гробу из красного дерева, самого лучшего, какой удалось найти Марианне и Мартину. Он стоял на деревянной подставке. Не совсем маленький, как для младенца, но и не большой, как для взрослого.
Марианна прибыла с первыми проблесками рассвета, чтобы быть уже в церкви, когда гроб доставят из похоронного бюро. Она сидела и смотрела на останки дочери. Скелет, маленький и беззащитный, сложенный в безупречно точном порядке, покоился на атласной подложке, накрытый тонким кружевным тюлем. Красное пальтишко, когда-то подаренное Джессике на день рождения, аккуратно свернутое, лежало рядом с ней на атласной подушке.
Мартин, Лора и Тоби пришли чуть позже. Они тихо постучали в массивную деревянную дверь. Марианна встала и впустила их.
Они замерли в дверном проеме, словно остолбенели.
– Почему гроб открыт? – удивился Мартин, глядя на скелет, который был собран так, будто кости Джессики только что забрались в гроб и улеглись спать. – Мне казалось, мы договорились, что будем хоронить в закрытом гробу.
– Мы не договаривались. Ты высказал свое мнение, – мрачно произнесла Марианна. – А я хочу видеть свое дитя. Хочу прикасаться к ней. Хочу быть здесь с ней.
Тоби посмотрел на отца, потом на Лору.
– Папа, это нехорошо, – заметил он. Они подошли к гробу с останками Джессики, накрытыми прозрачным кружевом, и Мартин протянул к нему руку.
– О, Джессика. – Он положил ладонь на череп под покровом тюля.
Лора стояла в дверях, зажимая рукою рот; ее глаза полнились ужасом.
– Иди сюда. Прикоснись к ней, – велела Марианна. – Это Джессика… Твоя сестра.
Лора, все так же тараща глаза, подошла ближе. Марианна, перегнувшись к ней, взяла дочь за руку. Та попыталась высвободиться, но Марианна, крепко держа ее, притянула ладонь старшей дочери к черепу Джессики.
– Потрогай ее волосы, Лора. Помнишь, какие они были, когда их расчесывали?
– Нет! – крикнула Лора, отдергивая руку. Она выбежала из комнаты. Марианна, едва ли обратив на это внимание, не сводила глаз с гроба.
– Тоби, я хочу, чтобы ты прикоснулся к ней. Прикоснись к своей сестре, – потребовала она.
– Нет, мама… Я хочу помнить ее другой. Прости, – отказался он. Тоби взглянул на отца – тот завороженно смотрел на скелет в гробу – и следом за сестрой вышел в коридор.
– Я только хотела, чтобы у нас была еще одна дочь. Чтобы она жила в благополучии и счастье, – сказала Марианна, поднимая глаза на Мартина. – Это нам наказание за то, что мы сделали?
– Мы ведь условились, что никогда не будем об этом говорить, – напомнил Мартин, глядя на нее.
– Согласна. Но ведь это конец, да?
– Нет. Ее отняли у нас, но она с Господом. И мы с ней встретимся. Мы не должны спрашивать, почему Он забрал ее. Просто нужно утешиться тем, что мы нашли ее и она теперь может упокоиться с миром.
– О, Мартин, – всхлипнула Марианна. Он шагнул к ней, крепко обнял, так, как давно не обнимал, и они вместе заплакали, скорбя о своей утрате, заливая слезами чувство вины.
После ухода Мартина Марианна осталась у гроба одна. Свечи догорели, по стене медленно перемещался квадратик разноцветных бликов, отбрасываемых небольшим витражным окном.
Целый день она провела в молитвах, склонившись над маленьким скелетом дочери. Произносила их без запинки, почти машинально, за многие годы заучив наизусть обращения к Господу. Но когда молвила «Прости меня, Отче, я согрешила», создавалось впечатление, что из уст ее эти слова звучат впервые.
Глава 50
После богослужения прихожане и гроб переместились на большое кладбище, где должно было состояться погребение.
Эрика с Маршем присутствовали только на этой завершающей части церемонии, присоединившись к большой группе скорбящих у свежевырытой могилы. В холодном воздухе носилось предвестие бури. Небо на горизонте постепенно чернело.
На похоронах жертв убийств Эрика всегда испытывала неловкость. Формально они находились на службе и должны были наблюдать за собравшимися, но при этом вести себя крайне почтительно, что являлось непростой задачей. Зачастую только на похоронах и удавалось встретить сразу в одном месте всех близких и знакомых жертвы.
Священник встал у могилы, в которую предстояло опустить усыпанный лилиями гроб, и начал:
– Отче наш, сущий на небесах, чрез неповиновение Твоим законам мы теряем Твою милость, и смерть входит в этот мир…
Марианна, вся в черном, в черной шляпе с широкими полями, сидела у могилы в центре полукруга скорбящих. Она не скрывала слез – тихо плакала, сжимая в одной руке четки. Мартин держал ее за другую руку, которую она время от времени высвобождала, чтобы промокнуть глаза белым носовым платком. По другую сторону сидел Тоби. Рядом с ним – Лора, затем – ее муж и двое сынишек. Танвира, заметила Эрика, отослали в задний ряд.
Во втором ряду сидела сотрудник полиции по связям с семьей Нэнси Грин. Она была в черном с ног до головы, и лишь на заживающем носу все еще белела небольшая повязка – единственное цветовое пятно в ее внешности. Чуть поодаль сидел Оскар Браун в паре с высокой элегантной чернокожей женщиной. Встретившись взглядом с Эрикой, он чуть дернул головой. Не зная, что означает его телодвижение, она тоже отвела назад голову.
Над ними взмывал густой голос священника:
– В духе покаяния мы страстно молим Тебя: с высоты Своей узри эту могилу и благослови ее…
Эрика взглянула на Марша – заметил ли он Оскара? – но тот зачарованно смотрел на увеличенную фотографию, что стояла на деревянной подставке рядом с горой цветов – фотопортрет Джессики в красном, что Марианна вывешивала дома в коридоре. Это было не в традиции английских похорон.
