Марш с улыбкой обнял ее за плечи.
– Легко сказать, Пол. Единственное, что я умею, это расследовать преступления. Я – не жена, никогда не стану матерью. Служба в полиции – это моя жизнь.
– Эрика, а что будет через десять лет, когда тебе придется выйти на пенсию? – спросил Марш. – Тебе необходимо найти свое место в этом мире, место, где ты можешь быть счастлива и без службы в полиции.
Глава 55
Из окна оперативного отдела Эрика смотрела, как Джоэл Майклс выходит из отделения на свободу. Он перешел дорогу, остановился на тротуаре перед железнодорожной станцией, повернулся и посмотрел на окно, у которого она стояла. Эрика подавила порыв метнуться в сторону и выдержала его взгляд. Усмехнувшись, он развернулся и смешался с толпой, хлынувшей из-под навеса станции. Интересно, подумала Эрика, куда он направляется? К Тревору в больницу?
– Вы по-прежнему считаете, что это он? – спросила Мосс, вставая рядом с ней у окна.
– Да в том-то и беда – я не уверена, – ответила Эрика.
До конца рабочего дня она просидела в своем кабинете, пытаясь сосредоточиться, разобраться в этом сложном деле, если в нем вообще можно было разобраться. Два часа она апатично пролистывала на компьютере следственные материалы, и в половине шестого надела пальто и покинула отделение.
* * *
Неожиданно для себя Эрика осознала, что она едет в Хейз. Она свернула на Эйвондейл-роуд. На улице царило безмолвие, вокруг ни души, припарковано всего две-три машины. Она затормозила у дома № 7. Заперев автомобиль, зашагала по длинной пологой подъездной аллее и у входа увидела невысокую круглолицую женщину и седовласого мужчину с фотокамерой на шее. Приглушенный голос из-за двери требовал, чтобы они ушли.
– Это частная собственность. Вы кто? – осведомилась Эрика, показывая свое удостоверение.
Мужчина и женщина обернулись на ее голос.
– Эва Касл, из Daily Mail, – представилась женщина, окинув Эрику взглядом. – Мы просто хотим узнать оценку случившегося с точки зрения ее матери…
Дверь, закрытая изнутри на цепочку, на дюйм приотворилась.
– Мамы дома нет! Она в больнице, – прозвучал ответ. Эрика узнала голос Лоры.
– Она пырнула ножом местного педофила на глазах десятков людей… – сказала Эва, наклоняясь к щели в двери. – Где она? В психбольнице? Вы имеете возможность рассказать ее версию случившегося. Мы заплатим.
– Так, уходите, – велела Эрика, жестом предлагая журналистам удалиться.
Фоторепортер взял камеру и принялся делать снимки. Недолго думая, Эрика протянула к нему руку и отвела в сторону объектив.
– Ваши действия можно расценивать как жестокое обращение со стороны сотрудника полиции! – заявил фоторепортер с блеском в глазах. У него был неприятно резкий скрежещущий голос.
– Я могла бы арестовать вас обоих за причинение беспокойства. Вы нарушили границы частного владения, – сказала Эрика, по-прежнему наклоняя вниз объектив. – И я могу сделать так, что вам придется проторчать в участке довольно долгое время: пока будет оформлен протокол задержания, пока у вас возьмут образцы ДНК и т. д. и т. п. Я также конфискую вашу фотокамеру. И, учитывая все бюрократические проволочки, вернут вам ее отнюдь не сразу.
– Пойдем, Дейв, – презрительно усмехнулась Эва. Она достала визитку и сунула ее в дверную щель. – Лора, позвоните мне, если передумаете.
Они пошли к дороге. Эрика проводила их взглядом и затем повернулась к двери. В узком проеме виднелось лицо Лоры.
– Вы позволите войти? Можно с вами поговорить?
Лора сняла цепочку и открыла дверь.
– О чем? – со страхом спросила она. В белой блузке, заправленной в синие облегающие джинсы, Лора демонстрировала весьма завидную фигуру. Но Эрику потрясло, что она выглядит старше без макияжа.
– О вашей маме, о том, что случилось у отделения полиции.
– Я уже дала показания.
– Лора, прошу вас. Это могло бы помочь следствию. Мне только что пришлось отпустить Джоэла Майклса.
– Хорошо. – Она отступила в сторону.
Эрика вытерла ноги и вошла в дом.
Лора провела ее через коридор в кухню.
– Чаю хотите?
Эрика кивнула. Трясущимися руками Лора налила воду в чайник.
– Что будет с мамой?
– Ей предъявлено обвинение в попытке совершения убийства, но, как вам известно, в соответствии с законом «Об охране психического здоровья» ее поместили в Луишемскую больницу. Она должна пройти медицинское освидетельствование. Судимостей у нее нет, так что ее могут привлечь к суду за нанесение тяжких телесных повреждений или увечий. Мне кажется, суд должен проявить к ней снисхождение. Плохо, что все это случилось.
Лора продолжала заваривать чай.
– А где остальные родственники?
– Папа со своей подружкой и детьми сейчас у меня дома на севере Лондона. Я просто пришла, чтобы до конца убраться после поминок.
– Лора, кто предупредил вас о том, что Тревор Марксмэн собирается быть в Бромли?
– Маме позвонили, – ответила Лора, ставя чайник.
– Когда?
– Вчера рано утром.
– Кто звонил?
– Не знаю. Я была в саду.
– То есть трубку сняла ваша мама?
– Да, она ответила на телефонный звонок, а потом пришла сюда за мной. – Лора открыла буфет и взяла оттуда две чашки.
– А вы же сказали, что находились в саду?
Лора выронила одну из чашек на пол, и та разбилась.
– Простите…
– Ничего страшного. – Узрев у батареи возле двери совок и щетку, Эрика взяла их и опустилась на корточки, помогая собирать осколки.
– Так и есть, я была в саду. Я хотела сказать, что она туда за мной пришла, – объяснила Лора, осторожно поднимая с пола два больших осколка разбитого фарфора.
– Это была ее идея прийти к отделению на встречу с Тревором? – спросила Эрика, сметая мелкие осколки чашки в совок.
Лора кивнула. Она подняла последние крупные осколки и, выпрямившись во весь рост, отошла к мусорному бачку с крышкой и педалью.
– Вы одобрили эту ее идею?
– Конечно, нет!
– Она сказала, кто ей позвонил?
– Сказала, что какой-то журналист, – ответила Лора, выбросив осколки в мусорный бачок. – Фамилии его я не знаю.
– Так это был мужчина?
Лора снова разволновалась.
– Фамилии журналиста она мне не называла и не говорила, мужчина это был или женщина… Их так много было за минувшие годы, и все шпионили, что-то выпытывали. И обычно это были мужчины.
