1
Меня зовут Коннор Бакли, и я — король Зла.
Хотя нет, на самом деле я вовсе не король Зла. Просто это роль, которую мне пришлось исполнять в карточной игре.
Что за карточная игра!
Я расскажу об этом позже. Но позвольте мне сказать вам: уж если вы выбрали какую-то роль, она так с вами и останется. И вы будете исполнять эту роль каждый раз, когда начнете игру.
И каждая карта, которую вы вынимаете, каждый бросок игральных костей становится очень важным для вашей роли…
Если только вы останетесь в живых.
Я и мои друзья, мы никогда не играли в такие игры, где распределяются роли. Но как только мы открыли коробку с картами и начали рассматривать их, то сразу же попались на крючок.
Мы не имели ни малейшего представления, чем обернется для нас такая игра.
И как она опасна.
Но мне лучше начать с самого начала.
Моя подруга Эмили Зинмен всегда уговаривала меня быть немного поспокойнее.
— Утихомирься хоть чуть-чуть, Коннор. Сделай глубокий вдох. Досчитай до десяти. Попробуй выпить кофе.
Кофе! Я никогда не пью его. Мне всего двенадцать лет! И кофе кажется мне горькой отравой.
Но я не мог справиться с собой. С избытком энергии, кипящей во мне. Я всегда был в движении, говорил миллион слов в минуту, пританцовывал, подскакивал, подпрыгивал.
Так в чём же проблема! Разве моя вина, что все другие люди такие заме-е-едленные! Очень заме-е-едленные.
Был уже почти конец лета, и нам с Эмили всё наскучило.
Стояли длинные жаркие дни, когда совсем нечего делать. А до начала занятий в школе осталось ещё две недели.
Мы уже прочитали все книги, заданные нам на лето. И сыграли тысячу раз в компьютерные игры, которые у нас были. Мы пережили множество комариных укусов, что всегда связано с каникулами. Мы плавали, играли в теннис, гуляли с друзьями, болтали с ними и ничего не делали.
А теперь всё это нам окончательно наскучило.
И вот мы сидим под расщепленным клёном на переднем дворе. Эмили устроилась на дереве.
Это дерево в прошлом году было разбито молнией пополам. Половина ствола дугой загнулась в одну сторону, вторая половина — в другую.
Другие люди выкопали бы это дерево и отвезли бы его куда-то подальше. Но только не мои родители, они у меня со странностями. Оба они — архитекторы. Проектируют дома. У них художественная натура.
Им казалось, что расщепленное дерево чем-то напоминает скульптуру. И они сохранили его. И нам было хорошо сидеть на нём и лазать по нему.
Но мы с Эмили сидели на нём и лазали по нему всё лето, и нам это тоже надоело.
Я уже говорил вам, что всё нам смертельно наскучило.
Я сидел на земле в тени дерева, скатывал шарики из травы и бросал их в Эмили. Да, я знаю, что нехорошо рвать траву. Но я не могу сидеть просто так. Мои руки должны быть чем-то заняты.
Меня кто-то укусил сзади в шею. Я протянул руку и поймал большого чёрного муравья.
Сидя на дереве, Эмили рассмеялась. Я догадался, что это она поймала на дереве муравья и сунула его мне под рубашку.
— Оставь меня в покое, — пробормотал я.
— А при чём тут я! Нам так всё надоело, что мы даже поглупели.
— Может, мне пойти домой и сделать мелирование волос! Ну, покрасить, отдельные пряди, — пояснила она, заметив мой недоумённый взгляд.
Я бросил в неё ещё один шарик из травы.
— Твои волосы уже раскрашены, — заметил я.
Она вернётся с каникул с длинными светлыми прядями среди её тёмных волос.
— Может быть, мне ещё их подкрасить! — спросила она. — Я хочу выглядеть по-новому, когда приду в школу.
— Тогда тебе нужно и новое лицо! — посоветовал я ей.
Она не засмеялась. Она никогда не смеялась моим шуткам. Но я всё равно продолжал шутить.
— Эй, что там происходит! — спросила Эмили, спрыгивая с дерева.
Она отряхнула сзади свои белые шорты и подошла ко мне.
Я вскочил на ноги и посмотрел вдоль квартала. У дома на ближнем углу собралась кучка людей.
— Похоже, что это распродажа в гараже, — проговорил я, снимая веточку с плеча Эмили.
— В доме мистера Амга! Странно! — воскликнула Эмили.
Да, это в самом деле странно. Мистер Амг был старым брюзгой. Он ни с кем не поддерживал дружеские отношения и ненавидел детей.
Прошлой осенью я постучал к нему в дверь, чтобы продать конфет в пользу нашего фонда. Так он натравил на меня немецкую овчарку. Я быстро бегаю, но в тот день наверняка поставил олимпийский рекорд! "И что может продавать этот странный мистер Амг! " — подумал я и вприпрыжку пустился по дорожке.
— Надо посмотреть! Эмили замялась:- Я… мне не нравится этот человек. Он плохо обошёлся с моими сёстрами. Он…
— Давай только посмотрим, что он продаёт, — предложил я ей, обернувшись и уже пробежав половину квартала. — Это, наверное, дыба для пыток, плётки и кандалы.
Но она пропустила мою шутку мимо ушей. Как всегда.
Когда мы прибежали на хорошо подстриженный газон мистера Амга, то увидели, что перед его открытым гаражом стоят четверо или пятеро соседей. Они смотрели, что выставлено на продажу.
Никаких плетей или кандалов. Обычные вещи, которые продают в гараже. Я вошёл и увидел на первом столе стопку старых рыбацких и охотничьих журналов, пару старомодных ботинок, старый бинокль и пепельницу в виде океанской раковины.
Ер-рунда.
— Сколько за это! — спросила женщина, поднимая написанную масляными красками картину в затейливой золочёной раме. На картине была изображена парусная лодка на фоне пурпурного заката.
— Двадцать, — сказал мистер Амг.
Он сидел на складном стуле, закинув за голову сложенные худые жёлтые руки.
У него были волнистые седые волосы, разделённые пробором на две половины, и какие-то странные седые усы. Они торчали по обеим сторонам его красного квадратного лица. Я никогда не видел таких усов.
Но больше всего меня страшил его взгляд. Казалось, его маленькие голубые глазки со злобой следят за тобой. Он искоса поглядывал на всех и что-то бормотал про себя.
На нём были потрёпанные, в пятнах шорты цвета хаки и красная тенниска, которая едва прикрывала его большой живот. На груди виднелись клоки седых волос.
Женщина положила картину обратно на стол.
— Если вы попортили картину, вам придётся взять её, — проскрипел мистер Амг, и его усы странно задвигались вверх и вниз.
