– Милорд, ваше обещание все еще остается в силе? Насчет того, что на любой мой вопрос вы ответите правду и ничего, кроме правды?
Лайс покосился на друга с нескрываемым удивлением, а тот, что удивительно, спокойно кивнул:
– Я клянусь тебе в этом собственным даром.
У меня екнуло сердце. Клятва была серьезнее некуда, и теперь де Фосс не смог бы мне солгать по определению. А это очень хороший знак – значит, скрывать ему было нечего.
– Хорошо, – успокоилась я. – Тогда я должна задать вам очень важный вопрос: милорд, это вы виновны в смерти Аллинии де Шийор?
На скулах шефа заиграли желваки.
– Боюсь, что да.
Я вздрогнула, потому что очень надеялась на другой ответ, а Ленарион торжествующе хлопнул себя ладонью по бедру и гулко расхохотался:
– Ну что, довольна? Он сам признался! Или ты все еще хочешь устроить подобие суда?!
– Подожди, мое время еще не вышло, – попросила я, поднимая руку, а затем снова обратилась к настороженно замершему магу. Внимательно изучая его подчеркнуто бесстрастное лицо, пытаясь понять, угадать, поверить наконец. Но все еще ни видя на нем ни признаков раскаяния, ни вины, ни, что самое странное, сомнений. – Милорд, я правильно поняла: вы считаете себя виновным в смерти Аллинии де Шийор?
– Да, – повторил маг.
– Это вы дали ей амулет, который должен был ее защищать и прятать ее ауру от окружающих?
– Да, – в третий раз повторил де Фосс, и Ленарион снова разразился гулким лающим смехом.
Я опять беспокойно на него покосилась, лихорадочно подсчитывая про себя время.
– Это вы направили ее в наше поместье в день, когда Цицелия ван дер Браас проводила запрещенный ритуал?
– Нет, – совершенно неожиданно ответил шеф, и на лице стоящего рядом Лайса впервые промелькнуло нечто похожее на облегчение.
– Как это? – внутренне напряглась я. – Вы же сказали, что убили ее.
– Я сказал, что виновен в ее смерти, – не согласился де Фосс. – Но пятнадцать лет назад я не отправлял Аллинию де Шийор в этот дом. В ее задачу входило лишь предоставление нам информации о готовящемся заговоре.
– Ложь! – хрипло каркнул из темноты Ленарион, но я снова подняла руку, напоминая, что пока еще в своем праве, и он неохотно замолчал, буравя де Фосса ненавидящим взглядом.
– Что произошло? – спросила я, когда он успокоился. – Если вы не отправляли ее сюда, то как она здесь оказалась?
Де Фосс нахмурился:
– Не знаю. В последний раз я видел ее накануне: она собиралась вернуться домой. Недавние роды сделали ее уязвимой, поэтому я отдал ей штатный амулет и велел покинуть Ларр до тех пор, пока все не уляжется. Тогда я еще не знал, что Цицелия прекрасно знала, что Аллиния работает на меня, и снабжала ее ложными данными. Но участие Аллинии в ритуале было в любом случае опасным – с нестабильным даром ее нельзя было подпускать к кругу. Она тоже это прекрасно понимала и заверила меня, что немедленно покинет город вместе с детьми.
– Что же, по-твоему, она тогда делала в поместье ван дер Браас?! – прошипел «Лей» из темноты.
– Не знаю, – твердо ответил де Фосс.
– Зато, кажется, я знаю, – едва слышно прошептала я и вдруг взглянула на происходящее совершенно другими глазами. – Милорд, в то время ведь почти не было амулетов, способных надежно спрятать ауру ведьмы? Мы говорили об этом на днях. И вы упомянули, что пятнадцать лет назад совместная работа магов и ведьм еще только-только начиналась.
– Все верно.
– Откуда же вы тогда взяли амулет? А точнее, кто согласился его для вас изготовить? Какая ведьма согласилась официально сотрудничать с КБР и при этом не испугалась, что ее уличат в предательстве?
У де Фосса впервые дрогнул голос.
– В то время нашим единственным постоянным сотрудником-ведьмой была Цицелия ван дер Браас. Амулет, который я передал Аллинии де Шийор, был создан с ее помощью.
– Вы ведь немного разбираетесь в нашей магии, милорд, – уже увереннее продолжила я. – Скажите, в данный момент… с высоты тех знаний, которые есть у вас сегодня… вы бы смогли отличить обычный защитный амулет от амулета, внутри которого изготовившая его ведьма могла спрятать дополнительное заклинание? Особенно если подозревала, что создает вещь для женщины, которая, по ее мнению, ее предала?
– К чему ты клонишь? – с подозрением осведомился Ленарион, а де Фосс тихо ответил:
– Боюсь, что нет. Даже сейчас моих знаний для этого недостаточно. Это могла бы сделать только очень хорошая ведьма. Да и то при удаче.
– Иными словами, вы не знали, какой именно амулет передали в тот день Аллинии де Шийор? И не подозревали, что, помимо известной вам функции, он несет в себе какую-то опасность?
– Если бы это было не так, я бы предпочел его уничтожить.
– А когда вы обнаружили, что Аллиния не исполнила ваш приказ и вопреки здравому смыслу все-таки решила участвовать в ритуале?
– Когда стало слишком поздно, – отвел глаза маг. – Когда мы вошли в этот зал, Аллиния де Шийор была мертва. Я ничего не смог для нее сделать. Уже потом, когда расследование завершилось, ребята из магнадзора сообщили, что из-за нахождения в перенасыщенном магическом поле амулет какое-то время мог работать со сбоями. И я думаю, в чем-то они правы, потому что до того дня не было никаких признаков, что с амулетом что-то не так. Все, кому я его давал, не выказывали подозрительных симптомов, находились в своем уме и трезвой памяти, и у меня не было ни малейших сомнений в его надежности в день, когда я отдал его Аллинии де Шийор.
– Видимо, поначалу заклинание включалось по необходимости, – предположил Лайс. – Тогда, когда это требовалось создавшей его ведьме. Возможно, именно так она и узнала, что как минимум одна из подчиненных ей не верна. Но во время ритуала и в процессе задержания было использовано столько всевозможных заклинаний, что амулет не выдержал. И заклинание, которое должно было незаметно и кратковременно влиять на разум того, кому он достался, начало работать на постоянной основе. Поэтому когда амулет попал в руки Лея…
Я нервно сглотнула, быстро додумав все остальное. Но время отчаянно поджимало, поэтому я усилием воли отогнала мрачные мысли о несчастной Лани и поспешила задать де Фоссу последний вопрос:
– Как вы считаете, милорд, могла ли Цицелия ван дер Браас умышленно вас обмануть и сделать такой артефакт, чтобы в нужное время воздействовать на разум той или иной ведьмы? Так, как амулет действует сейчас на Меланию де Шийор, заставляя ее подчиняться собственному брату?
Де Фосс невесело хмыкнул:
– Цицелии нужны были сильнейшие. И она получила что хотела – с моей помощью Аллиния сюда все-таки пришла. Именно поэтому я считаю себя виновным в ее смерти. Возможно, точно таким же образом она воздействовала и на других своих «сподвижниц». По крайней мере, это могло бы объяснить их лояльность организатору и путаные показания уже после того, как заговор был раскрыт. Но если бы я тогда знал, что за угрозу таит в себе амулет, я бы, естественно, не отдал его своим сотрудникам. И уж тем более не рискнул бы отдать детям. На моей совести и без того слишком много грехов, чтобы отягощать ее такой грязью.
