Томми приподнялся.
— Все, можно уже вставать.
Клодин открыла глаза. Он стоял над ней, протягивая руку.
— О, черт! — нагнулся, отцепляя ее от стула — оказывается, она так до сих пор и была пристегнута к спинке — подхватил за плечи и поставил на ноги.
Быстро деловито обшарил ее глазами.
— Ну, как ты? Головой не ударилась?
— Я… нет…
Клодин хотела сказать, что голова гудит и кружится и еще болит рука, которую сначала вывернул главарь, а потом она ее ушибла, когда падала. Но не успела — Томми уже обернулся.
— Да, все в порядке! Сейчас, я иду!
Как она ни старалась уберечь пальто, рукав, проехавшийся по бетонному полу, выглядел теперь непотребно, и было непонятно, удастся ли его починить.
Клодин полумашинально слюнявила палец и вытирала белые уродливые шрамы, расчертившие черную блестящую кожу, но стоило слюне высохнуть, как они проступали вновь.
Она сидела у стеклянной стенки офиса, на стуле — том самом. Хоть и не пристегнутая на этот раз к спинке, но всеми забытая — в том числе и собственным мужем.
По цеху сновали люди — мужчины в камуфляже, несколько человек в штатском и двое в полицейской форме, в том числе одна женщина. Они уже успели заковать в наручники и увести в офис ирландцев, а теперь ходили взад-вперед, шарили по углам и что-то вымеряли рулеткой.
И среди них — Томми.
Едва убедившись, что она, по его выражению, «в порядке», он сказал «Посиди, я скоро приду» — и больше не возвращался. Ходил, разговаривал то с одним человеком, то с другим; бросил на нее взгляд, улыбнулся, махнул рукой… и пошел куда-то наверх по лестнице.
Ну да, конечно, для него, как всегда, на первом месте работа. Как всегда…
И не ради нее он сюда пришел, не ее спасать, а делать свою работу. Будь на ее месте любая другая женщина, поступил бы точно так же, и точно так же, убедившись, что она в безопасности, пошел бы дальше по своим делам.
С каждой минутой Клодин все сильнее овладевало какое-то странное оцепенение — не физическое, душевное. Казалось, все вокруг померкло. Единственное, что ей сейчас хотелось — это попасть поскорей домой, закрыть дверь и никого не видеть и не слышать. Томми в том числе.
Но ни до ее желаний, ни до нее самой здесь никому дела не было…
Хотя нет, кто-то все же нашелся, саркастично подумала она, увидев, как в ее сторону движутся двое в белых халатах — мужчина и женщина.
Первым заговорил мужчина:
— Миссис Конвей?
— Да.
— Как вы себя чувствуете? Вы в состоянии дойти сами до машины?
Женщина тем временем бесцеремонно взяла Клодин за руку, щупая пульс.
— В состоянии.
— Мы сейчас поедем в больницу.
— Мы? Нет, я не поеду. Я сейчас поеду домой.
Она твердо решила, как только Томми появится следующий раз — сразу же, невзирая на его «великую занятость», подойти и попросить, чтобы он вызвал ей такси (и не слушать никаких отговорок вроде: «Подожди, через несколько минут вместе поедем»). Вызвала бы сама, но не знала адреса этого места, да и телефон ей никто не позаботился вернуть.
Похоже, медики не ожидали отпора.
— Но ваш муж просил, чтобы мы в первую очередь занялись вами, а потом уже задержанными! — сказал мужчина.
— Ну и зря! Задержанные там, — кивнула она на вход в офис.
— Миссис Конвей, давайте не будем спорить, — увещевательно-ласково, будто обращаясь к слабоумной, вступила женщина. — Давайте пойдем в машину, это совсем недалеко, вы сейчас не в том состоянии, чтобы адекватно Оценить ситуацию, — подхватила ее под руку, помогая встать.
Клодин вывернулась из назойливого захвата.
— Я никуда с вами не поеду!
— Но миссис Конвей…
— И не надо готовить для меня успокоительное, — кивнула она на мужчину, который, придерживая одной рукой открытый чемоданчик, второй достал оттуда шприц. — Я не наркоманка и не психопатка, и никто не заставит меня никуда ехать, если я этого не хочу, — Клодин знала, что уже не говорит, а почти кричит, но сдерживаться больше не было сил.
Увидев, что женщина снова тянет к ней руку, отступила и прижалась спиной к стенке офиса, отгородившись от всех стулом.
— Не трогайте меня!
Ее крик не остался незамеченным — подошли еще трое мужчин. Врач что-то тихо сказал одному из них, Клодин расслышала «…в больницу…» и немедленно среагировала:
— Я не хочу ни в какую больницу! Я хочу домой, домой! Вызовите мне кто-нибудь такси, ну черт возьми… сколько…! — горло перехватило, и она замолчала, чтобы окончательно не сорваться на истерику.
— Все в порядке, ничего не нужно! — протискиваясь между людьми, сказал Томми. — Извините. Я сам отвезу жену. Задержанные — в офисе, — повернулся к ней, нерешительно, словно боясь чего-то, коснулся плеча. — Сейчас мы уже поедем.
— Зря ты так, — заметил он, когда они сели в машину. — Это обычная процедура при похищении. Могут быть какие-то скрытые травмы.
Клодин не ответила.
Понятно было, что медики ни в чем не виноваты, что они всего лишь пытались делать свое дело — но ни говорить что-то на эту тему, ни извиняться за свой срыв не хотелось.
Больше он заговорить с ней не пытался, лишь выехав с проселка на шоссе, достал из кармана сотовый телефон и положил на приборную панель.
— Позвони. Этому… Каррену.
— Зачем?
— Я обещал.
— Что?!
— Я обещал, что ты ему позвонишь, когда мы тебя освободим.
Клодин удивленно взглянула на него — когда это они успели сговориться?! Но спрашивать не стала — нашла в записной книжке номер и набрала.
Ришар отозвался после первого звонка.
— Да-да, я слушаю! — голос его звучал встревоженно, чуть ли не испуганно.
— Привет! — начала она.
— Клодин, ты… О mon Dieu!
[8] — затараторил он, мешая английские слова с французскими. — Ты… тебя освободили?!
— Да… да, все в порядке.
— После того, как твой муж позвонил вчера ночью, — (о, вот как!), — я места себе не находил. Почему, ну почему я вчера не проводил тебя?! Я должен, обязан был это сделать. Ma pauvre petite!
[9]
— Ничего, Ришар. Все уже позади.
— Слава богу! Они тебя не… Ты не пострадала?
— Да, в общем-то, нет. Разве что мое пальто, — невесело усмехнулась она.
