Собрав таблицы с оценками, она судорожно защелкала калькулятором, и когда ведущий объявил:
— Но прежде — оценки конкурса эрудитов… то есть эрудиток… — вскочила и протянула ему листок.
Вернувшись к столу, замахала руками, как фермерша, сгоняющая кур:
— Пошли, пошли скорее! — проходя мимо Клодин, пшикнула: — А вы чего стоите?
— Да-да, я иду, — ответила Клодин, сделала пару шагов и обернулась к сцене — ей хотелось дослушать оценки. Честно говоря, она не понимала, зачем нужно куда-то уходить, а не подвести итоги прямо здесь, в зале, но спорить не стала.
Добравшись до конференц-комнаты, члены жюри расселись на прежние места и миз Кроссвел снова уткнулась в свой калькулятор. Клодин тем временем занесла оценки последнего конкурса в табличку, которую она еще в самом начале расчертила на обложке папки.
— Эй! — обернулся к ней Ришар. — Так как насчет пещер — пойдешь?
— Если без ночевки, то пойду, — Клодин обвела кружочком семнадцатый номер. — Вот. Твоя Лейси проходит в финал.
— Откуда ты знаешь?
— Она по баллам получается на пятом месте, а проходят с первого по восьмое.
— А кто на первом?
— Кайра Махони. Высокая, загорелая — помнишь?
— Блондинка, что ли, вся из себя вот такая? — он скорчил надменную гримасу.
— Она самая.
Миз Кроссвел подняла голову.
— Вот что у меня получается. По сумме оценок в финал выходят… значит, так: номер одиннадцать — Кайра Махони, номер шесть — Элен Карсак…
Все это Клодин знала уже и без нее: в финал проходили четыре блондинки — Злюка, Элен, Эффи и Лейси, а кроме того Марта, Розанна Паркер, Лаура Ното и Мери О’Доннел — молоденькая скрипачка-ирландка.
— …и номер девять — Эмили Лайтфут.
— Что?! — вскинулась Клодин.
— Эмили Лайтфут, — повторила чиновница.
— А как же Мери О’Доннел?
— Она в финал не проходит.
— Но этого не может быть! — запротестовала Клодин.
— Миссис Конвей, — голос миз Кроссвел грозно напрягся, — хоть тут не надо затевать бессмысленные споры!
— Но у Мери суммарный балл выше, чем у Эмили! — в поисках поддержки Клодин оглянулась на Ришара.
— Насколько я знаю, Клодин хорошо считает, — отозвался тот. — Не думаю, чтобы она ошиблась.
— Эмили Лайтфут проходит в финал, — в голосе миз Кроссвел зазвенели стальные нотки. — Этот вопрос не обсуждается!
— Снова «позитивная дискриминация»? — наконец-то смекнула Клодин.
— Если хотите — то да!
— Ну как вы не понимаете, в нашем штате больше восьми процентов населения — коренные американцы, — увещевательным тоном произнесла директриса телеканала — молодящаяся бизнес-вумен в светлом льняном костюме. — И нам приходится с этим считаться… пусть даже у Мери О’Доннел оценки чуть выше.
— А вы не боитесь, что родители Мери обратятся в суд? Или в газеты? — откинувшись на спинку стула, спросил Ришар. — Короче, итоговый протокол конкурса я в таком виде подписывать не буду.
— И я тоже, — кивнула Клодин.
— Значит, обойдемся без вас! — выпалила теледиректриса. Миз Кроссвел под столом пихнула ее ногой и сказала чуть ли не умоляюще:
— Господин Каррен, как вы не понимаете…
Дверь открылась, и вбежала запыхавшаяся Луиза.
— Ну что вы тут?! Давайте быстрее, ансамбль уже заканчивает последнюю песню!
— Миссис Пейтон! — рявкнула миз Кроссвел, найдя, наконец, на ком сорвать настроение. — Выйдите, пожалуйста и не мешайте! И скажите Эрику, чтобы время потянул… анекдот какой-нибудь рассказал.
Луизу как ветром сдуло. В комнате наступила тишина.
— Мне кажется, — сказала Клодин, — есть вариант, который разрешит проблему.
Все лица повернулись к ней.
— А именно? — подозрительным тоном спросила миз Кроссвел.
— Можно сделать не восемь, а девять финалисток. Тогда Эмили Лайтфут войдет в список на законном основании.
— Это невозможно! — воскликнула теледиректриса.
— Почему?
— Потому что… — она запнулась.
— А как мы объясним это публике? — миз Кросвел по-прежнему смотрела так, словно ожидала какого-то подвоха.
— Никак, — отозвалась Клодин. — Они с удовольствием похлопают еще одной девушке. А если кто-то спросит, можно сказать, что у Мери и Эмили оценки почти одинаковые — разница меньше балла — и потому было принято такое решение.
— Ну… у кого-нибудь есть возражения? — чиновница обвела жюри взглядом.
Ришар пожал плечами:
— Меня этот вариант устраивает, — ехидно шепнул Клодин: — Миротворица!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Из дневника Клодин Конвей: «Я не я буду, если эту девочку не сманю в Лондон и не сделаю из нее звезду!»
Фуршет в честь финалисток должен был начаться сразу после конкурса, в полуподвальном этаже «Тарелки». Спустившись туда, Клодин обнаружила банкетный зал с уже накрытыми столами; на эстраде раскладывали ноты и настраивали инструменты участники джазового трио — пианистка, саксофонист и виолончелист.
Она остановилась у колонны, рассеянно глядя на лестницу, по которой спускались люди — нарядные, веселые и оживленные. Мелькнул Ришар — она хотела махнуть ему рукой, но вовремя заметила, что он разговаривает по сотовому телефону. Зато Луиза подошла без приглашения.
— Миз Кроссвел жаловалась, что вы с ней все время спорите, — заявление это сопровождалось отнюдь не осуждающей улыбкой.
— Хорошо, что я не ее подчиненная, — с усмешкой пожала плечами Клодин.
— А здорово получился конкурс, правда? — просияла Луиза и, не дожидаясь ответа, умчалась.
Клодин взяла с подноса проходившего мимо официанта бокал шампанского; решила, что допьет его и позвонит Томми — куда он запропастился?!
— Миссис Клаудина… — позвал сбоку полузнакомый голос.
— Миссис Конвей, — оборачиваясь, привычно поправила Клодин и улыбнулась Марте Кройцах. — Клаудина — это псевдоним.
— Миссис Конвей, я хотела вас поблагодарить за… — девушка замялась, — за все. И познакомить с мамой.
— Здравствуйте! — Клодин осторожно пожала хрупкую, почти бесплотную руку стоявшей рядом с Мартой маленькой высохшей женщины. — У вас очень красивая и милая дочка.
— Да, она у меня такая! — женщина с гордостью взглянула на дочь снизу вверх.
— Я как раз хотела с ней об этом поговорить… — Клодин обернулась к Марте: — Скажи, ты никогда не думала о карьере фотомодели?
