— Да, — всхлипнула Лейси. — Это не он… — выразительные серые глаза наполнились слезами.
Еще, чего доброго, расплачется прямо посреди улицы, и кто-нибудь подойдет узнать, в чем дело… Любое вмешательство было бы сейчас крайне нежелательно!
Клодин подхватила ее под руку.
— Лейси, пойдем, не стоит нам тут стоять. У меня машина здесь рядом.
Очутившись в «Хонде», девушка наконец дала себе волю — согнулась вперед, словно в приступе боли, и замотала головой, всхлипывая и причитая:
— Это не он, это точно не он! Он не мог!..
— Конечно, не он! — подтвердила Клодин, трогаясь с места.
— …Он меня взял за руку и сказал: «Мадемуазель, не надо вешать носик — тем более такой хорошенький. Сотрите с глаз слезки — и пойдемте танцевать!» И улыбнулся, — Лейси взглянула на нее и тоже жалобно улыбнулась сквозь слезы, — и мне сразу стало не больно… Это как чудо было, он… он…
— Да, он такой.
— Я не хочу, чтобы его посадили в тюрьму — это будет неправильно, несправедливо!
— Лейси, я очень надеюсь, что скоро истина выяснится…
— Вы не понимаете! — отчаянно выкрикнула девушка и вцепилась Клодин в локоть так, что машина вильнула.
— Осторожнее! Чего я не понимаю?
— Моя мама… она работает в таком месте…
«Мама твоя работает прокурором, — мысленно подтвердила Клодин. — А то, что тебя так расстроило, несомненно связано с Ришаром, и я очень — очень! — надеюсь, что ты мне это сейчас расскажешь.»
— Я случайно услышала вчера один разговор… На месте убийства Элен нашли бантик на резинке!
— Какой бантик?
— Голубой, бумажный! Как на подарки вешают.
Бумажный бантик? И только-то? Возможно, во взгляде Клодин отразилось удивление, потому что Лейси воскликнула еще отчаяннее:
— Вы не отсюда, вы не знаете! Семь… восемь лет назад у нас здесь был серийный убийца… вот он так делал, вешал на шеи девушкам эти голубые бантики… Понимаете, господин Каррен… он же тогда, давно, вообще не был в Айдахо!
— Понятно, — медленно кивнула Клодин.
Вот оно что, вот! Улика, указывающая на настоящего убийцу!
— Но они не включили его в число вещественных доказательств по делу. И никому про него не говорят.
— Как, почему?
— Не знаю. Кажется, там замешана политика… большая политика… — девушка помотала головой. — Только не спрашивайте меня, что это значит — я правда не знаю.
Пару минут они ехали молча. Лейси сидела сжавшись в комочек, вид у нее был по-прежнему несчастный.
Клодин не выдержала — дотянулась и потрепала ее по руке.
— Лейси, не огорчайся. Ты все сделала правильно — нельзя в угоду какой бы то ни было политике скрывать улики и сажать невиновного неловка в тюрьму.
— Мама говорит, что я идеалистка, — девушка шмыгнула носом, — и что если я хочу стать юристом, то должна, когда надо, уметь идти на компромисс. Только это же уже не компромисс получается, а просто подлость! А я считаю, что юрист прежде всего должен служить справедливости.
— Честно говоря, я тоже так думаю. Так что, выходит, мы с тобой обе идеалистки, — усмехнулась Клодин; повторила: — Ты все сделала правильно. И ты очень помогла Ришару.
Заметив на приборной панели пачку «Клинекса», Лейси вытащила пару платков, вытерла глаза и нос и спросила:
— Вы передадите адвокату господина Каррена то, что я вам рассказала?
— Да, обязательно.
— Только не говорите никому, что это я.
— Не скажу. А если Ришар спросит — ему можно?
Девушка молча покивала.
Найдя подходящее место, Клодин развернула машину. Этот маневр заставил Лейси удивленно оглядеться.
— А куда мы едем?
— Просто куда попало — я не хотела оставаться на стоянке и привлекать к нам внимание. Сейчас возвращаемся обратно в город.
— Вы меня в промзоне высадите. Я там до автобуса дойду. А то, если кто-нибудь узнает, что я с вами разговаривала…
— Ну и что тут страшного? — Клодин ободряюще улыбнулась. — Если кто-то спросит, скажи, что ты… м-мм… расспрашивала меня насчет работы фотомодели. И я, если меня спросят, буду говорить то же самое. Еще можешь сказать, что ты посоветовала мне зайти в «Старое типи» — там всякие вещи из замши продаются…
— Нет, ну зачем же в «Старое типи»! — чуть ли не обиженно возразила девушка. — Это для туристов магазин, там все очень дорого. Мы обычно ездим в магазин в резервации — там и выбор больше, и дешевле чуть ли не вдвое.
— Хорошо, пусть будет магазин в резервации, — согласилась Клодин.
На некоторое время в машине воцарилось молчание, пока Лейси не прервала его, сказав нерешительно:
— А можно я еще спрошу?..
— Что?
— Вы с ним… с господином Карреном правда когда-то были помолвлены?
— Нет, это все журналисты выдумали. Я когда с ним познакомилась, уже была помолвлена со своим будущим мужем. А с Ришаром мы просто друзья.
— Вы его сегодня увидите?
— Думаю, что да.
— Передайте ему, пожалуйста, что я ни на минуту… ни на секунду не поверила, что он убийца. Пожалуйста!
— Хорошо, передам, — кивнула Клодин.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Из дневника Клодин Конвей: «Очень неприятно чувствовать себя единственной дурой среди умных — когда все вокруг что-то знают, а ты нет…»
В «Хэмптон-инне» Клодин ждал неприятный сюрприз. Едва она свернула в коридор, ведущий к номеру Ришара, как внушительных размеров охранник, встав со стула, преградил ей путь.
— Сюда нельзя, мисс!
— Что значит — нельзя?
— Нельзя!
«К нему что, опять полиция нагрянула?» — подумала Клодин, поспешно доставая мобильник.
Но Ришар отозвался нормально, без напряжения в голосе:
— Ну куда ты запропастилась?
— Я здесь, но меня к тебе не пускают! — обиженно ответила она.
— Ах, да!
Через секунду дверь номера распахнулась, и он появился на пороге.
— Привет! — взглянул на охранника: — Реймонд, Клодин пропускай ко мне в любое время.
— Ясно, — пробасил тот, давая ей пройти.
— Репортеры замучили, — пожаловался Ришар, впуская Клодин в номер.
— Вот! — она вручила ему пакет с продуктами. — Все как ты просил.
— Проходи! — кивнул он в сторону гостиной. — Они уже здесь, — понес пакет на кухню — в отличие от «люкса» в Форт-Лори, в его апартаментах было и такое благо цивилизации, как кухня с электрической плитой.
