Для начала они совершенно по-детски запрепирались из-за мороженого — вафельного стаканчика с орехами. Ришар хотел уступить его Лейси, но она не соглашалась; кончилось тем, что они разрезали стаканчик пополам.
Клодин — назло всем — съела свое эскимо целиком. Доедала через силу: в горле першило и мороженого не хотелось, хотелось чего-нибудь горячего. Поэтому, презрев правила этикета (а что делать, если хозяину дома не до нее?!), она позвонила и заказала чашечку кофе.
Только тут Ришар вспомнил об ее существовании:
— А, кофе? Закажи, пожалуйста, и на нашу долю тоже, — в следующий миг его голос приобрел чарующе-бархатистые нотки: — Лейси, ты ведь пьешь кофе?
Вздохнув, Клодин перезвонила и попросила, чтобы принесли целый кофейник.
То, что Лейси влюблена в Ришара, было ясно давно — и теперь, оказавшись наконец в обществе своего кумира, она не видела никого и ничего, кроме него. Все, что бы он ни говорил, даже «Тебе кофе с сахаром?», казалось, имело для нее какой-то второй, тайный и очень важный смысл.
Открытием для Клодин было поведение самого Ришара — таким она его еще не видела. Судя по тому, как он смотрел на Лейси, как разговаривал и как порой смущался (он — смущался?!), эта провинциальная девочка каким-то непостижимым образом задела самые чувствительные струны его сердца. Более того — «градус» его увлеченности, если этот термин применим к человеческим отношениям, с каждой минутой возрастал.
Клодин было даже немного неудобно на него смотреть — казалось, она подглядывает за чем-то очень личным, интимным. При этом они с Лейси даже не прикасались друг к другу, лишь порой в разговоре Ришар брал девушку за руку и легонько поглаживал большим пальцем тыльную сторону ее ладони.
Разговор шел фактически ни о чем — о каких-то мелочах. Оказывается, Рокси — танцор, который уронил Лейси на конкурсе, на самом деле запнулся тогда нарочно — она в этом, во всяком случае, не сомневалась. Они учились вместе в школе, и он «доставал» ее чуть ли не с первого класса — вот и тут не упустил шанс сделать очередную гадость.
У Лейси была болонка, старенькая и очень любимая, а у Ришара — дома, во Франции — два ирландских волкодава (насколько Клодин знала, на самом деле волкодавов разводил его отец).
Оба они — и Ришар, и Лейси — не любили тяжелый рок и рэп, и оба любили ретро-музыку, например «Битлз»; оба считали, что инопланетяне когда-то прилетали на Землю, и оба не любили копченую рыбу. Вот только с фильмом «Титаник» произошла нестыковка: Ришар отозвался о нем нелестно, назвав «слезодавилкой», на что Лейси обиделась — она этот фильм обожала и смотрела раз десять. Впрочем, ребятишки быстро помирились на «Аватаре», который понравился обоим.
Какое-то время Клодин слушала этот бред, но потом отвлеклась и задумалась над тем, что сегодня вычитала в библиотеке. Кончилось тем, что она достала из сумки статьи, которые ей откопировала библиотекарша, и принялась просматривать их снова, уже не пробегая наскоро глазами, а более внимательно.
От этого занятия ее отвлек возглас Ришара:
— Клодин, ты слышишь?! Оказывается, Лейси в школе изучала французский!
— О, в самом деле?! — как положено в таких случаях, вежливо переспросила она.
— Да! — радостно подтвердила Лейси и, запинаясь, добавила по-французски: — Я говорю, но мало. У меня давно не быть шанса говорить с кем-нибудь по-французски.
Клодин кольнуло что-то похожее на ревность: ее великолепный парижский выговор был в свое время воспринят Ришаром как нечто само собой разумеющееся, школьный же французский этой девочки для него теперь чуть ли не перст судьбы.
Тем не менее она дружелюбно улыбнулась:
— Если много говорить, язык возвращается очень быстро, буквально за день-два.
Встретившись с Ришаром глазами, повела ими в сторону кухни; встала, прошла туда и позвала:
— Ришар, у тебя тут апельсинового сока нигде нет?
— Сейчас! — отозвался он и через несколько секунд появился собственной персоной.
— Я, пожалуй, пойду? — спросила Клодин без экивоков.
Слава богу, он не стал фальшиво уговаривать ее остаться — просто кивнул; пробормотал озабоченно:
— Но и она тогда может захотеть уйти!
— Ну, это уж от тебя зависит, — Клодин улыбнулась. — Угости ее омлетом. Он у тебя действительно здорово получается.
— Попробую.
Вернувшись в гостиную, она даже не стала садиться в кресло — оперлась о спинку и спросила:
— Лейси?
— А?! — отозвалась та.
— Скажи, пожалуйста, где здесь, в городе, можно купить хороший ликер?
— На Мейн-стрит, по правой стороне, не доезжая мэрии есть винный бутик, — начала объяснять девушка, — вы его легко найдете, у них на вывеске виноградная гроздь. А кроме того, ликеры продаются в «Арабелле». Помните, мы с вами в супере встретились — так вот там рядом, на углу, есть кондитерская «Арабелла»…
— Ты же не любишь ликер! — удивленно сказал, появившись с кухни, Ришар.
— Я сегодня на девичник иду.
— Вы что, уже уходите? — только теперь сообразила Лейси.
— Да, мне пора, — кивнула Клодин.
— Я, наверное, тоже тогда пойду? — вскочив, нерешительно спросила девушка — спросила не у нее, у Ришара.
— Останься! — он ласково провел ладонью по ее плечу. — Пожалуйста!
Этого легкого прикосновения хватило, чтобы Лейси снова опустилась на диван.
— Сейчас я провожу Клодин, и мы поужинаем вместе… — продолжал Ришар.
Клодин не стала тянуть время — взяла сумку и пошла к двери. Он догнал ее уже в прихожей, перед тем, как открыть дверь, легонько приобнял сзади и шепнул на ухо:
— Спасибо!
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Из дневника Клодин Конвей: «Вроде мы уже почти четыре года женаты, пора бы и привыкнуть — и все равно, когда он уезжает, так тоскливо становится!»
Согласно принятым в викторианскую эпоху правилам этикета, в гости полагалось приходить на двадцать минут позже времени, указанного в приглашении. Клодин, конечно, была женщиной современной и правил этих не соблюдала, но к Фионе решила придти в четверть девятого, чтобы не оказаться одной из первых.
Но уже без пяти восемь телефон на ее тумбочке взорвался требовательным звонком.
— Ты где?! — спросила Фиона. Если учесть, что позвонила она не на мобильник, а в отель, вопрос был по меньшей мере странный.
— Дома! — ответила Клодин. — То есть у себя в номере.
— Ты что — забыла про девичник?!
— Нет, но до тебя же всего пять минут езды!
— Ну так давай! Я думала, ты уже едешь.
Делать нечего — Клодин вылезла из покрывала, в которое закуталась для тепла, и принялась одеваться.
