— А что я должен был думать — с этими твоими постоянными встречами и звонками? — наконец-то ожил Томми.
— Ничего! Ничего не должен был думать, — огрызнулась Клодин. — А не знаешь — так можно и спросить! Я что — от тебя когда-нибудь что-нибудь скрывала?! И вообще ты… ты… — развернулась и ушла в ванную; хлопнула дверью, но запирать не стала.
Несмотря на отповедь, которую она дала Томми, в глубине души ее покусывало чувство вины и жалости к нему.
С одной стороны, все его «аргументы» не стоили выеденного яйца. С другой… а если бы он встречался с другой женщиной, пусть даже, по его словам, вполне невинно — каково бы ей было? В качестве компромисса Клодин решила побыстрее с ним помириться — и пообещала самой себе, когда вылезет из душа, накормить его сытным ужином. Наверняка ведь пил, не закусывая!
Она думала, что Томми появится минуты через две, но он пришел лишь через пять — задержка, очевидно, объяснялась замедленной от алкоголя реакцией. Встал у дверцы душевой кабинки, поинтересовался:
— Эй, ты там?
— Да, — интересно, а где еще? В слив утекла?
— Знаешь, когда мы сюда ехали, я надеялся, что у нас будет нечто вроде второго медового месяца. Мне очень хотелось тебя порадовать…
«Да уж, порадовал — дальше некуда!» — мысленно огрызнулась Клодин и, включив воду сильнее, ступила под душ — слушать все это, стоя с намыленной головой, у нее не было ни малейшего желания. Вода потекла по волосам, по ушам, и объяснения Томми превратились в неразборчивое «Бу-бу-бу».
Промыв как следует волосы, она отступила к дверце.
— …работа затянула так, что я целые дни на тренировочном полигоне пропадал, — оказывается, он все еще продолжал свой монолог.
«Мне ли этого не знать!» — саркастически заметила про себя Клодин.
— Знаешь, у них другая программа подготовки…
— Дай ополаскиватель, — перебила она.
Через верх перегородки перевесилась рука с бутылкой ополаскивателя для волос, но бубнеж продолжался:
— …И тут как раз Каррен объявился. Я только имя его услышал, сразу…
Клодин приоткрыла дверцу кабинки:
— Послушай, если хочешь что-то сказать, то зайди внутрь — а то вода шумит, я половину не слышу.
Боже, зачем она это сказала? Впрочем, кто же мог знать, что Томми полезет в кабинку как был, не раздеваясь. Хорошо хоть не в ботинках!
Его футболка и джинсы мгновенно потемнели от воды. Не обращая на это внимания, он шагнул вперед.
— Тут дождик идет. Давай я тебя от него укрою, — и действительно, притянул ее голову к груди и накрыл ладонью макушку.
Это было так нелепо, что Клодин рассмеялась. Обняла его — все равно уже мокрый — и, вжавшись лицом ему в грудь, помотала головой.
— Рыженький… рыженький ты мой.
Спать они легли только в третьем часу ночи. Томми, уже протрезвевший, но под завязку сытый, мгновенно отключился, а Клодин не спалось — закинув руки за голову, она смотрела на пересекающую потолок светлую дорожку от уличного фонаря.
Давно уже они с Томми так долго не сидели вместе и не разговаривали, обычно всегда что-нибудь отвлекало — или Даффи, или телефон, или какие-то бытовые, домашние дела. А сегодня сидели и сидели — и не хотелось уходить спать, не хотелось, чтобы кончался этот вечер… или правильнее было бы сказать «ночь»?
Верная своему обещанию, Клодин подогрела в микроволновке большой пирог с почками — думала, этого хватит, но незаметно, за разговором Томми прикончил его целиком и разочарованно взглянул на пустую тарелку — пришлось подогреть и второй.
Она рассказала ему про миссис Ларчмонт — все, что узнала от Дженкинса — и про помолвку Ришара. Про лежавшие в сумке билеты в Мексику говорить не стала, подумала — может, все-таки лучше сдать их, подождать его и поехать вместе; хоть и меньше дней получится, но вдвоем.
Томми тоже рассказывал — в основном про давешние маневры в горах; наверняка как всегда приврал, выставляя себя в героической роли, но слушать все равно было интересно.
Под конец разговора глаза уже совсем слипались. Но теперь Томми мирно посапывал рядом, а Клодин как отрезало — сон все не приходил, и ничего не оставалось, кроме как смотреть в потолок, позволяя мыслям рассеянно скользить в свободном полете.
Кончилось тем, что Томми подтянул ее к себе, сказал сонным голосом:
— Только пожалуйста, не вздумай на волне своих сыщицких успехов примерять на себя карьеру частного детектива!
— А ну тебя! — отмахнулась Клодин и заерзала, устраиваясь поудобнее.
Опять он ее мысли без спросу читает, иначе как бы догадался, что именно об этом она сейчас и думала?! Не то чтобы всерьез — но помечтать же каждый имеет право!
ЭПИЛОГ
На четвертую годовщину свадьбы Клодин получила с посыльным тот самый браслет с бриллиантовыми листьями. Томми, увидев его, слегка скривился, но выражать недовольство не стал: праздник есть праздник.
Ришар стал очередным представителем семейства Каррен, женившимся в церкви Святой Матильды в Сен-Жан-де-Ренн. Оба родителя невесты присутствовали на свадьбе и смотрели на свою дочь с гордостью.
Через восемь месяцев у Лейси родились близнецы — то, что называется «королевский выбор»: мальчик и девочка. Чтобы поддержать жену во время родов, Ришар отказался от дальнейшего участия в авторалли через Западную Сахару и прилетел домой на частном самолете.
Психиатрическая экспертиза признала миссис Ларчмонт вменяемой. Ее судили и приговорили к двенадцати годам тюрьмы.
Клодин узнала это от Корделии — как ни странно, именно с ней, а не с Фионой она до сих пор продолжает переписываться по электронной почте.
Мужа Тиш перевели в Калифорнию. Она, естественно, поехала с ним и так и не узнала, что немного ошиблась в своем гадании: в семье Дайаны действительно родилась двойня, но не самой у Дайаны, а у ее дочери. У Фионы новое увлечение — пэчворк
[44], ее лоскутное одеяло с мультяшными героями даже завоевало специальный приз на конкурсе штата.
Судьба Марты Кройцах сложилась удачно. Уже через два года после приезда в Лондон она вошла в топ-20 наиболее перспективных и востребованных английских фотомоделей. Ее мама тоже переехала в Англию, живет с ней и ведет ее хозяйство.
Даффи подрос, он уже бойко разговаривает и больше не пытается разобрать на составные части все, что видит — наоборот, теперь им овладела тяга к созиданию. Он обожает конструкторы и собирает из их деталей самые невероятные сооружения. На Рождество Томми подарил ему набор «Юный столяр». Клодин пыталась возражать: ребенок слишком мал для таких игр, но Томми заявил: «Ничего, пусть учится держать в руках инструмент!» На следующий день Даффи «отблагодарил» папу, приколотив его шлепанцы к буфету.
