Послышались удаляющиеся шаги и шелест травы. Легкий ветерок донес еле уловимый, но очень знакомый запах гниющего болота. Через минуту все стихло. Я взглянул на часы – половина первого. Рассвет наступит через пару-тройку часов, и если я намерен последовать его совету, то стоило поторопиться. Взвесив все «за» и «против», и не найдя ни единой причины, чтобы отказаться, я покинул двор и направился по темной улице к полю, граничащему с балкой. Всю дорогу не покидало странное новое чувство, будто я нахожусь в чужом доме в качестве непрошеного гостя. Подобное испытываешь, когда приходишь в кинотеатр и усаживаешься в кресле в зрительном зале, а когда гаснет свет и начинается сеанс, подходит человек, показывает билет на это место и вежливо просит тебя пересесть. Какое-то призрачное чувство вины, смешанное со стыдом и удивлением. Я словно занял чужую жизнь, и теперь мне следовало уйти. Старик хочет, чтобы я пересел на свое место. Хотя, с другой-то стороны, твердое решение вернуться к болоту было принято мною еще раньше. Так что этот визит, самого себя к самому себе, по сути, ничего не менял. В любом случае, я бы сейчас шел по этому полю, а значит, все идет так, как должно.
Снизу веяло сыростью и холодом. На краю оврага я остановился и вслушался, пытаясь по звукам определить, где искать старика, но ничего расслышать не получалось. Слегка удивило, что из водоема не доносилось кваканье лягушек. Хотя, раньше я его тоже не замечал. Все-таки не доброе это место. И прав был Гена – ожидать от него чего-то, кроме очередной насмешки или издевательства, вряд ли стоило.
Однако я не видел другого выхода. Его просто не существовало. Моя жена и ребенок погибли. Их больше нет. Юльку я потерял. Ее больше не вернуть. Все те люди, которых я встретил здесь, не были людьми даже близко. А та, кто была так похожа на Машу, оказалась для меня еще более чужой, чем любой другой человек из моего мира. Мира, откуда я пришел.
Осторожно прощупывая ногами крутой склон, я медленно спускался навстречу густеющей вони. Она била в нос и плотно заполняла легкие своей сыростью, вызывая тошноту. Было темно. Склон стал более пологим, под ногами захлюпало. Я остановился. Снова прислушался и сумел расслышать едва различимое сиплое дыхание. Старик был где-то неподалеку. Обернувшись на звук, окликнул его:
– Эй! Я пришел.
После недолгой паузы, где-то в стороне послышался голос:
– Знаю.
Снова повисло молчание. Обувь окончательно промокла, вода растекалась между пальцами, заставляя ежиться от холода.
– Зачем звал?
– Я не сомневался, что придешь. Кому, если не мне, знать тебя, как облупленного, Семенов. Есть, конечно, одна деликатная деталь, которая нас с тобой рознит, но в целом-то…
Его перебил приступ кашля, переросший в жуткое бульканье. Громко отдышавшись, старик продолжил:
– Как ты думаешь, сколько мне?
Немного поразмыслив, я ответил:
– Думаю, лет семьдесят…
Старик снова рассмеялся, но на этот раз обошлось без кашля.
– Мне и шестидесяти нет, Коля, – он демонстративно сплюнул, – Фу ты, мало того, что никак не привыкну к тому, что нас так называют, так еще и сам…
– Как так, – удивился я.
– Да забей… – ответил он, намереваясь замять тему разговора, но, не сдержавшись, продолжил возмущаться, – Нет, ну Николай – красивое, звучное имя! Так нет же! Надо мямлить, сюсюкать! Коленька! Юленька! Машенька… Хренашенька, блин! Бесит сука…
Эти имена, произнесенные в такой отвратительной манере, вызвали в душе бурный шквал негодования. Еще большее негодование вызывал тот факт, что это говорил я сам. Пусть и более взрослый и весьма странный, но я!
– Ладно, проехали, – стараясь сменить тон на примирительный, прохрипел старик, – Подойди ближе, мне говорить тяжело. Расскажу тебе сказочку на ночь.
Я с трудом выдернул ноги из илистой почвы болота, в которую успел увязнуть почти до щиколоток, и пошел на голос. Каждый шаг пробуждал болотные газы, скопившиеся в иле. Те с громким хлюпаньем вырывались наружу в виде массивных пузырей, которые лопались на поверхности воды. Вонь усилилась, и мне пришлось прикрыть нос рукавом, чтобы не стошнило.
– А наверху мы поговорить не могли? – продолжая идти, спросил я, и чуть не отпрыгнул в сторону, когда у самого уха услышал его хриплый голос:
– Не могли. Ты же знаешь, что не могли, – он вцепился в мое плечо, больно сжимая его худыми, узловатыми пальцами, – Дай за тебя ухвачусь, сил нет стоять.
Из его рта воняло. Так сильно, что смрад болота показался ароматом цветущего летнего луга.
Послышался шепот. Очень тихий. Едва различимый. Вначале, я даже подумал, что это снова старик, но уже в следующее мгновение понял, что шептало болото.
– Ну, вот, – с каким-то удовлетворением в голосе тихо просипел старший, – В этот раз даже как-то поздно началось. Я уж заждался.
Глава 44. Война
На этот раз ничего, кроме раздражения, шепот не вызвал. Ни страха, ни удивления. Будто встретил успевшего надоесть назойливого знакомого, от которого давно знаешь, чего ожидать. Возможно, сказывалось чрезвычайное напряжение, связанное с появлением моего состарившегося двойника, а возможно я просто устал постоянно бояться и удивляться. Стараясь мысленно отмахнуться от этого звука, словно от назойливого комара, решил просто не обращать на него внимания, пока это было возможным. Но поступив так, мне все-таки пришлось в очередной раз удивиться, так как шепот тут же стал стихать и, спустя мгновения, исчез совсем.
Старик хмыкнул и чуть ослабил хватку на моем плече.
– Удивлен? – не сдержавшись, спросил я.
– Есть немного. Обычно не уходит.
– Обычно?
– Уж мне-то можешь поверить. Я с ним уже лет двадцать знаком. Хотя, если честно, давно потерял счет годам. Даже не знаю точно сколько мне.
– И сколько у тебя… – я старался подобрать правильное слово. В голове крутилось слово «прыжков», но мне оно не понравилось, и я сказал, – Попыток?
– Прыжков. Я так это называю. Прыгаю туда-сюда. Ума не приложу, как и чем до сих пор дышу. Легкие гниют. С каждым разом все хуже.
– Так сколько?
– Я не считаю. Много. Может двадцать, может больше.
– И что ты хотел мне рассказать?
– А что хочешь узнать?
– Сколько их? Миров.
– Не знаю. Ни разу в один и тот же не попадал. Но одно тебе могу сказать точно – все они безумные. Каждый мир со своим сдвигом.
– Каждый раз в прошлое?
– В основном – да. Полгода, год – максимум. Зависит от того, сколько продержишься, не вдыхая воду. Однажды вдохнул почти сразу – прыгнул всего на месяц назад. Но пару раз и вперед бросало. Но недалеко.
– И что заставило прыгнуть первый раз?
