Звали его Вадимом, фамилию он носил вполне «высотную» — Верховский. Ксюша влюбилась в него с первого взгляда, а отдалась на втором свидании, которое прошло на кровати холостяцкой квартиры Вадима. Он был одного с ней роста, но старше почти на десять лет. Позвал ее замуж, не выбираясь из постели. Там же она дала согласие, о котором не пожалела.
Вадим был замечательным любовником и прекрасным другом. За всю их довольно долгую супружескую жизнь он ни разу не накричал на Ксюшу и тем более не поднял на нее руку, даже не замахнулся. И это при том, что поводы она давала, не без того. Со своей сногсшибательной фигурой и внешностью она пользовалась успехом у мужчин, который еще более возрос, когда она стала матерью.
В девичестве Ксюша Пашко сильно комплексовала по поводу своих невыдающихся форм. В период кормления дочурки ее груди налились и приобрели аппетитные очертания, бедра тоже раздались. При встрече мужчины никак не могли решить, куда им пялиться — на Ксюшины ягодицы или бюст?
Постоянных, «долгоиграющих» любовников она не заводила, ограничиваясь случайными, ни к чему не обязывающими связями. То командировка, то корпоратив, то встреча одноклассников. Ксюша бы и рада была сохранять верность мужу, но как-то не очень получалось. Виной тому были ее отзывчивая, эмоциональная натура и свойство сильно пьянеть от пары бокалов шампанского или сухого вина.
И однажды мужу надоело. Серым пасмурным утром Ксюша проснулась в квартире одна. Это было особенное одиночество. Квартира опустела по-настоящему. Ни звука, ни намека на чье-то присутствие.
Пройдясь по комнатам, Ксюша вернулась в спальню и упала на кровать, зарывшись лицом в подушку. Вадим и Лилечка исчезли. Исчезла и большая часть их вещей. Они бросили Ксюшу, и она сама была виновата во всем, никудышная мать, неверная жена.
Приведя себя в порядок, она взяла телефон и позвонила родителям Вадима. Это было единственное место, где он мог находиться, потому что Лиля в садик не ходила и оставить ее можно было только с дедушкой и бабушкой.
— Здравствуйте, мама, — сказала Ксюша, стараясь не допустить в голосе истерические, отчаянные нотки.
— Я больше тебе не мама, — послышалось в ответ. — Зови меня Юлией Александровной, как прежде.
— Юлия Александровна, — послушно повторила Ксюша. — Мои у вас?
— Кто твои?
— Вадик… Лилечка…
— Они больше не твои, — отрезала свекровь. — Зачем шалавам семья?
Ксюше словно кипятком в лицо плеснули. Она несколько раз открывала рот, не зная, что сказать. Вчерашний вечер вспомнился с пугающей ясностью, как если бы прожектор на грязную кучу навели. День рождения у сотрудницы закончился постыдно. Опять перебрала, произносила какие-то дурацкие тосты, позволяла за собой активно ухаживать какому-то хмырю из лицензионного отдела. Он вызвался отвезти ее домой, долго тискал на заднем сиденье такси, но, к счастью, Ксюшу начало тошнить, и она была оставлена в покое.
Вадим ждал ее в кухне, сидя перед чашкой остывшего чая.
— Что на этот раз? — спросил он негромко.
— Вадик, так получилось…
— Тише, пожалуйста. Лиля спит.
Понизив голос, Ксюша, как могла, объяснила причины своего позднего возвращения.
— То же самое я слышал на Рождество, — сказал Вадим, терпеливо выслушав жену. — Тогда ты пообещала мне, что больше никаких застолий.
— Так получилось, — удрученно пробормотала она.
— Я больше не могу тебе доверять, Оксана. И дочь не могу тебе доверить. Нужно что-то менять. Кардинально.
— Я исправлюсь, — заученно сказала Ксюша.
Хмель всё еще кружил ей голову, не позволяя связно мыслить и адекватно воспринимать ситуацию. Ей хотелось поскорее закончить этот нудный разговор и завалиться спать. Вадим не позволил.
— Для начала ты уволишься со своей работы и устроишься в нормальное место, — сказал он тоном человека, давно принявшего некое единственное верное для себя решение. — Потом посмотрим на твое поведение.
— Нет, — быстро произнесла Ксюша.
Она работала демонстратором в фирменном автосалоне «Мерседес». В обязанности двух одинаково высоких и длинноногих девушек входило встречать клиентов ослепительными улыбками, угощать их кофе и повыше задирать юбчонки, усаживаясь на сиденье осматриваемого автомобиля. Эта работа полностью устраивала Ксюшу. Здесь она постоянно находилась в центре внимания. Девушка обожала выслушивать комплименты, ловить восхищенные взгляды мужчин, ей нравилась сияющая, богатая атмосфера, в которой она чувствовала себя как рыба в воде. И вдруг отказаться от всего этого? Чего ради?
— Чего ради? — произнесла Ксюша вслух. Ей, несмотря на опьянение, становилось все неуютнее под испытывающим взглядом Вадима.
— Ради дочки, — ответил он, подумав. — Ради меня. Ради всех нас.
— Тогда, может быть, сначала тебе сменить профессию, милый? Я зарабатываю в три раза больше тебя. Если я уйду из салона, то на что мы будем жить? На твою нищенскую зарплату?
Кончик носа и скулы Вадима побелели.
— Нам хватит, — сказал он.
— Тебе — возможно, — заявила Ксюша. — Но не мне. Знаешь, сколько мои сапоги стоят? А шуба?
— Тогда выбирай. — Он встал. — Между мной и сапогами с шубами.
Она медленно покачала головой.
— Мне не нужно выбирать.
Вадим обернулся через плечо.
— Значит, ты уже решила?
— Да, — утвердительно тряхнула волосами Ксюша.
— Что же?
— Я с работы не рассчитаюсь, пока ты не подашь пример.
— Я летчик, — сказал Вадим. — Мне без неба нельзя.
— А я женщина. Красивая, между прочим. И я не намерена вести нищенское существование.
— Эх ты, Ксюша, юбочка из плюша. Ладно, будем считать, что мы всё обсудили и пришли к совместному решению.
Вадим вышел, прикрыв за собой дверь. Она выждала, пока он устроится на диване в гостиной и прокралась в спальню, где забылась тяжелым пьяным сном…
А теперь она с пересохшим горлом и тяжелой головой сидела на холодном стуле в одних трусах и выслушивала оскорбления свекрови по телефону.
— Шалава? — переспросила она. — Это вам Вадим нажаловался?
— Мой сын никогда не жалуется, — холодно возразила Юлия Александровна. — Я сама вижу, что у вас происходит. Да иногда добрые люди подсказывают.
Кровь отхлынула от пылающего Ксюшиного лица.
— Так вы сплетни слушаете? Вам сплетницы дороже родной невестки?
— Никакая ты мне не родная.
После этой фразы трубку, надо полагать, прикрыли ладонью. Некоторое время до Ксюши доносились приглушенные голоса, а потом она услышала отчетливый и очень спокойный голос Вадима:
