Утренний клев не задался. По непонятной причине рыба игнорировала любые приманки и блесны. Проторчав у реки без толку, приятели стали собираться домой. Тогда-то Вадим и увидел сообщения о том, что ему пыталась дозвониться Ксюша.
— Что с тобой, — спросил Филимонов, укладывая рюкзак.
— А что со мной?
— У тебя такое лицо, будто ты привидение увидел.
В какой-то мере так оно и было. Уединившись на пригорке, Вадим посидел немного, притворяясь, будто решает, перезванивать или нет. На самом деле решение было принято еще в тот момент, когда он увидел извещение о вызовах.
Эх, надо было заблокировать Ксюшин номер!
Возможно. Только Вадим был на это не способен. Проще вырвать сердце из собственной груди и бросить его на съедение псам.
— Что ты хотела? — спросил он подчеркнуто недовольным тоном.
— Вадик! — обрадовалась Ксюша. — А я уже думала, что ты меня навсегда вычеркнул из своей памяти.
— Вычеркнул, — подтвердил он. И спросил еще грубее, чем в первый раз: — Чего надо?
— Я попала в беду, — пролепетала она.
Ему показалось, что небо затягивают тучи, так неуютно стало в мире, который еще недавно радовал и восхищал.
— Какая беда? — спросил он отрывисто.
— Я сбежала от него, — сказала Ксюша. — Грызлин меня чуть не убил от ревности…
— Опять за свое взялась? — Вадим поморщился, как от зубной боли.
— Нет, Вадик. Просто я сохранила твои фотографии в телефоне, а он нашел…
— Ну, с этим вы сами разберетесь, — проворчал он, сдерживая радостные нотки, готовые прорваться сквозь притворно-равнодушный тон.
Ксюша о нем помнила! У нее остались фотографии, на которых они вдвоем и втроем, с Лилечкой. Значит, не всё потеряно. Конечно! Она ведь не просто так звонит.
— Уже не разберемся, — печально произнесла Ксюша. — Я сожгла за собой все мосты.
— Какие мосты? Давай без этой лирики.
— Хорошо. Без лирики. Давид устроил мне сцену и потребовал удалить наши фото. А я не сдержалась и сказала ему… прямо в лицо…
— Что? — быстро спросил Вадим.
— Что вышла за него только из-за денег, — ответила Ксюша.
— Но тогда ты говорила…
— Мало ли что я говорила. Пора тебе узнать правду, Вадик. Я всегда тебя любила. И всегда страдала без Лилечки.
— Тогда почему…
Она не дала ему закончить вопрос:
— Потому что у Давида миллионы. И я решила, что этот брак обеспечит наше будущее.
— Наше? — не поверил ушам Вадим.
— Наше, Вадик, наше, — заверила его Ксюша. — Я думала, что поживу с ним пару лет, а потом разведусь или овдовею.
— Ну, он не такой уж старый.
— Он бандит, хотя теперь это называется иначе. И у него куча врагов. На этом строился мой расчет…
— Ты совсем не поумнела, как я погляжу, — устало произнес Вадим.
— Такой уж уродилась, — виновато согласилась Ксюша. — Я не виновата.
— У тебя всегда кто-то другой виноват, только не ты.
— Вадик…
В ее голосе было столько нежности и надежды, что он чуть не задохнулся. Покрепче сжав телефон в пальцах, Вадим посмотрел в сторону лагеря. Товарищи уже закончили сборы и теперь призывно махали ему руками.
— Да? — сказал он в трубку.
— Мне очень страшно. За мной охотятся. После всего того, что я наговорила Давиду, его хватил удар.
— Надеюсь, в переносном смысле?
— В прямом. По-настоящему. Он в коме. Но он в любой момент может очнуться. К тому же у него есть сын и начальник охраны, которым всё известно. Они меня ищут.
— Вадь! — крикнул Мартынов. — Поехали уже.
— Где ты? — спросил Вадим, спускаясь с пригорка к машинам.
— В Волчевске, — ответила Ксюша. — Села в первый попавшийся автобус и поехала…
«Это судьба», — подумал он.
— Никуда не уезжай, — сказал он. — Я перезвоню.
— Только скорее, пожалуйста, ладно? — взмолилась Ксюша. — Эти Грызлины, они страшные люди. А их цепной пес, Бурего, он вообще чудовище. Говорят он с должников кожу сдирает, заживо. Или закапывает их, тоже живыми.
— Успокойся, — велел Вадим. — Жди звонка и ничего не бойся. У меня в Волчевске есть один знакомый. Думаю, с его помощью мы решим эту проблему.
— Правда? — обрадовалась Ксюша. — Тогда жду звонка. И помни, я ни о чем не жалею. В смысле, о том, что ушла от Давида. Мне всегда был нужен только ты…
Закончив разговор, Вадим приблизился к товарищам и сказал, что у него появилось срочное дело в Волчевске, так что он задержится.
— Так нам теперь впятером в одной машине ехать? — недовольно проворчал Филимонов. — Да еще с вещами на руках.
— Не сердитесь, братцы, — попросил Вадим. — Так вышло. Подвожу вас, понимаю и признаю. С меня поляна. Накрою скатерть-самобранку, как только с проблемой разделаюсь. Договорились?
На том и порешили. Вот только проблема осталась. Сашка Катин не захотел помочь, побоялся за свою шкуру.
Нужно было искать другой выход.
3
Они встретились неподалеку от скверика, облюбованного мамашами с детьми. Увидев Ксюшу издали, Вадим почувствовал, как сильно защемило у него сердце.
Она была по-прежнему стройной и легкой, хотя женщины ее роста, как правило, сутулятся и двигаются неуклюже. Одежда на ней была непривычная: обычно Ксюша предпочитала носить короткие платья или юбки с туфлями на высоком каблуке. Волосы она редко зачесывала наверх, хотя такая прическа всегда нравилась Вадиму.
Вспомнив, что теперь Ксюша принадлежит не ему, он почувствовал болезненный укол ревности.
Она подбежала, обдав его запахом духов, и открыла руки для объятия, но замерла, не решаясь закончить движение. Вадим сглотнул, постаравшись сделать это как можно незаметнее.
— А ты не изменилась, — произнес он нейтральным тоном.
— А ты — очень, — сказала Ксюша. — Взгляд жесткий, как будто целишься… И этот шрам… Больно было?
Он машинально прикоснулся к ожогу на лице и пожал плечами:
— Бывало больнее. Где твои вещи?
— Я налегке.
— Тогда садись в машину.
— Ого! — воскликнула Ксюша, окинув взглядом «ниссановский» внедорожник.
— Ему десять лет уже, — сказал Вадим. — Я его разбитым взял и сам до ума довел.
— Да, ты всегда любил возиться с железом, — припомнила она, забираясь на пассажирское сиденье.
Он уже занял место за рулем, но не спешил включать зажигание.
