Торт втащили в гостиную. На нем красовалась кремовая надпись: «С днем рождения, бабуля!» Увидев это, Женя принялась истерично хохотать. Клим поспешно подцепил пальцем слово «бабуля» и отправил его себе в рот.
– Так лучше? – слизывая крем, спросил он.
Теперь и Луиза покатилась со смеху.
Димка и Карина пошли танцевать, Стас и Алиса вскоре к ним присоединились.
В свою очередь подойдя к столу, на котором стояло несколько противней с пирожками, Тимофей неожиданно наткнулся на Серафиму Долмацкую, стоящую под руку с Климом. Парень кормил ее тортом с ложечки.
– И ты здесь? – От удивления Зверев чуть не забыл, что умирает от голода.
– Решила заскочить к вам, – улыбнулась девушка, – проведать кое-кого.
Перемазанный кремом Клим расцвел в счастливой улыбке.
– Но как ты сюда попала? – не унимался Тимофей.
Мой отец занимает высокий пост среди Первородных. Меня здесь каждая собака знает, – ответила Долмацкая. – А с вами что случилось? Ну и видок! Будто с помойки.
– Долго рассказывать, – отмахнулся Тимофей и впился зубами в пирожок с капустой. – Но отчасти ты права. А я смотрю, у вас все хорошо?
Клим обнял Серафиму за плечи и прижал к себе:
– Просто замечательно. Хотя я никак не могу в это поверить.
– Да неужели? – приподняла бровь Серафима.
– Мы с тобой такие разные. Я совершенно не твой тип…
– Это уж мне решать, – заявила Серафима. – И никто не помешает нам быть вместе!
Тимофей с интересом огляделся, не переставая жевать пирожок. Ему еще не приходилось бывать в женском корпусе, и здесь оказалось гораздо уютнее, чем в мужском. Стены были оклеены желтыми обоями в цветочек, на полу лежали коврики, окна занавешивали длинные шторы, расшитые золотистыми узорами. Повсюду стояли живые растения в горшках.
На стенах висели сотни старинных фотографий в темных деревянных рамочках. На каждой были изображены подростки, где-то парами, где-то целыми группами. Многие стояли и сидели на фоне знакомых зданий «Пандемониума».
– Бывшие обитатели корпуса? – Тимофей ткнул в фото пирожком.
– Тут и мальчики есть, значит, просто обитатели академии, – ответила Женя, подошедшая за соком. – Ученики прошлых лет.
Луиза тоже начала разглядывать снимки.
– Я никогда прежде не обращала на них внимания, – призналась она. – Даже не задумывалась о том, кто тут изображен.
– Где-то здесь я видела молодую Ларису Аркадьевну, – сообщила Женя. – И Елену Федоровну… Так вот же они!
Она показала на два больших фотопортрета, висящих под самым потолком гостиной.
– Тут и еще кое-кто из учителей есть, нужно лишь поискать, – сказала Степанова.
Все принялись с любопытством рассматривать старинные фотографии.
– Господи! – вдруг выдохнула Луиза. – Это же моя мама!
Она сняла со стены групповой снимок в позолоченной рамке. Со снимка улыбались студенты в форме академии «Пандемониум» в возрасте примерно от семнадцати до двадцати с небольшим лет. В центре стоял солидный мужчина в строгом костюме, видимо кто-то из преподавателей. Совсем еще молоденькая Ксения Соловьева пристроилась с левого края, а рядом с ней…
– Это же мамаша Поветрули! – Женя показала симпатичную, стройную блондинку. – Доминика.
– А это мой отец, – удивленно сказал Клим Поликутин, разглядывая крепкого темноволосого парня.
– А это мой, – призналась Серафима, показав на преподавателя.
Тимофею вдруг показалось знакомым его лицо. Он точно где-то видел его раньше… Совсем недавно. И тут его осенило. Это же Платон Долмацкий, который иногда привозил его матери кукол из разных стран мира для ее коллекции! Только на снимке он гораздо моложе.
– Твой отец?! – изумился Зверев. – Это же знакомый моей матери! Надо же, как тесен мир…
– Мир Первородных теснее, чем можно себе представить, – с загадочным видом кивнула Серафима.
– Выходит, наши родители знакомы, – произнес Клим. – Они все учились здесь!
– Но не в одной группе и не в одно и то же время, – поправила Женя Степанова. – Все же они разного возраста…
– Но они сфотографированы все вместе, – отметила Луиза. – Похоже, наши родители дружили или были членами одного кружка. Смотрите, как они все счастливо улыбаются. А потом что-то случилось, из-за чего они перестали дружить… Не зря ведь моя мать и Доминика Поветруля ненавидят друг друга…
Серафима как-то странно посмотрела на фото своего отца, затем перевела взгляд на отца Клима Поликутина. Тимофей это заметил.
– Знать бы еще, что именно между ними произошло, – задумчиво пробормотала девушка.
– Это все было очень давно! – твердо заявила Женя Степанова. – Хватит о грустном! Сегодняшняя ночь посвящена только Луизе, а значит, мы будем веселиться до тех пор, пока преподаватели не придут и не разгонят нас по койкам!
– А я ведь так и не поблагодарила вас за эту прекрасную вечеринку, – горячо сказала Луиза. – Вы такие классные ребята, правда! Это лучший день рождения в моей жизни!
– Скажешь тоже, – смутилась Женя.
– Нам тоже нужно сфотографироваться! Прямо сейчас! – воскликнула Луиза. – А ну встаньте теснее! Где мой телефон?
Все, кто оказался поблизости, тут же выстроились в ряд. Луиза поставила мобильник на столик напротив и включила таймер, затем бросилась к ребятам и встала в центр группы. В этот момент что-то белое и большое пролетело по гостиной и врезалось в группу. Во все стороны брызнул сливочный крем.
– Торт!!! – взревела Женя. – Кто посмел?!
Все были в креме с головы до ног. В этот момент телефон их и сфотографировал. К ребятам подскочил перепуганный Андрей Николаев.
– Простите! – испуганно забормотал он. – Так глупо вышло… Но это все мой телекинез, я просто решил попробовать еще раз… И все получилось, даже на публике! Я так рад! Можете хоть отлупить меня за это, но мой дар наконец полностью проснулся! Я больше не алабастр!
Тимофей протер глаза и облизал перепачканные губы, затем взглянул на Клима.
– Даже и лупить как-то неудобно, – признался он.
Димка Трофимов провел пальцем по щеке Тимофея, затем облизал с него крем.
– Зато ты теперь такой сладенький! – расхохотался он.
Зверев бросил на друга мрачный взгляд, но все вокруг уже смеялись.
– Я же говорила: никто и никогда ничего подобного для меня не делал, – восторженно взвизгнула Луиза. – Я вас так люблю!
Она попыталась обнять всех разом, но поскользнулась на подвернувшемся куске торта и рухнула с раскинутыми руками, сшибая других. Все кончилось гигантской кремовой свалкой на полу. Ребята валялись на ковре, громко хохоча, и Луиза, оказавшаяся на самом верху куча-мала, смеялась громче всех. Отмываться от сладкого никто и не собирался. Вдоволь насмеявшись, разбившись на парочки, все отправились танцевать.
