– Ты считаешь, что спасти твою жизнь было недостаточно? Ты сама ни за что бы не прыгнула с судна!
– Так значит ты спас мне жизнь? – возмутилась Алида. – А я-то думала, что ты исправлял прошлые ошибки. Ничего, прыгнула бы и без твоих толчков в спину.
Она скрестила руки на груди и отвернулась, не желая больше продолжать этот ни к чему не ведущий разговор.
Монотонный перестук колес убаюкивал, и, покачиваясь словно на волнах, Алида едва не задремала. Ей показалось, что прошло уже несколько часов, хотя на самом деле они провели в тишине лишь пару минут.
– Извини, – подал голос конюх. Алида не ответила.
– Поедем вместе, Алида, – порывисто произнес Ханер. – Я знаю, я всегда тебе нравился. Я давно это заметил. Мы сможем жить вместе, мы снимем домик в Авенуме, а потом поженимся. Только помоги маме. Вылечи ее. Ну что тебе стоит?
Он попытался взять Алиду за руку, но она отстранилась.
– Не трогай меня, – прошипела Алида. – Я никогда не поеду с тобой. Никогда! Проси помощи у городских врачей, а не у меня. Я обычная ученица травницы, чем я могу тебе помочь?! Остался бы да просил помощи у древунов – они куда лучше меня варят зелья!
– Обычная ученица, говоришь? – Ханер сощурился. – Сдается мне, не так уж ты и проста. Алида, прости меня, серьезно. Ты определенно умеешь кое-что большее, чем остальные травницы. Ты нужна мне сейчас.
Он взъерошил свои волосы, задумчиво провел ладонью по лицу, а потом схватил Алиду за плечо, притянул к себе и уверенно поцеловал.
Алида удивленно выдохнула, когда его горячие сухие губы прижались к ее… Колкая щетина неприятно царапнула кожу, и волна отвращения вырвалась наружу, она оттолкнула Ханера, удивляясь тому, что делает. Жар бросился в лицо, и она сердито отвела взгляд, когда поняла, что покраснела до корней волос. То чувство защищенности и доверия, которое она успела испытать, следуя за Ханером по переполненному вагону, мигом разбилось на осколки, словно хрустальная чаша, сброшенная с высоты.
Ханер крепче сжал ее ладонь, и Алида всхлипнула от боли. Ей вдруг стал противен этот красивый юноша, о котором она вздыхала с двенадцати лет. Она не хотела ехать с ним в город, не хотела даже сидеть с ним на одной скамье. Он думал, она согласится на все, лишь бы быть с ним. Самоуверенный болван! Как бы не так. Ему не удастся вскружить ей голову пустыми обещаниями. Ему не удастся сбить ее с пути.
– Но ты же танцевала на балу с демонами! Ты не обычная травница, Алида! – закричал конюх и встряхнул ее, взбешенный, что поцелуй не возымел должного действия. – Ты близка к ним! Близка к магии! Туда не берут простых людей!
– Отстань от меня! – взвизгнула Алида, вырываясь. К ним обернулись сразу несколько пассажиров поезда. Мужчина с моржовыми усами мерзко хмыкнул. – Ни к кому я не близка! Я искала там бабушку, вот и все!
– Нашла? – презрительно скривился Ханер.
– Теперь мне нужно вернуться обратно. Ваши люди не дали мне поговорить с Вольфзундом. Едва не сорвали сделку. Он не успел рассказать мне, где бабушка. – Алида попыталась втолковать этому глупцу, что она вовсе не веселилась на празднике, а пыталась помочь наставнице. Но тот, кажется, по-прежнему ей не верил.
Поезд замедлял ход, неспешно подъезжая к первой остановке. Скоро уставшие, осунувшиеся люди выберутся к закусочным и лавкам, чтобы купить пироги, вафли и напитки в дешевых берестяных стаканах. Значит, и Авенум уже близко. А оттуда до Биунума рукой подать. Она найдет Ричмольда, а потом отыщет Вольфзунда… Сколько еще дел предстоит! Алида устало вздохнула. Этот упрямый Ханер со своими проблемами совсем сбил ее с толку. Конечно, ей было жаль юношу и его мать, но уж слишком настойчиво и беспринципно он пытается добиться ее согласия помочь. Будто она, как последняя дурочка, бросит все ради возможности жить с ним.
– Почему ты не хочешь помочь мне? Почему ты оставляешь мою мать умирать? – закричал Ханер, еще сильнее тряся Алиду, как беспомощную куклу. – Неужели так сложно признаться? Ты одна из них! Я сразу понял, что ты ведьма!
Поезд остановился, и последние слова конюха прозвучали непривычно громко. На Алиду уставились десятки глаз, и каждый взгляд, даже детский, был полон удивления и неприкрытой злобы.
Алида резко укусила Ханера за запястье, и конюх, вскрикнув, наконец отпустил ее. Алида вскочила со скамьи и, перепрыгнув через мешок усатого мужчины, бросилась к дверям, расталкивая тех, кому не досталось места на скамьях.
– Она ведьма!
– Из-за нее загорелся порт!
– Это она подожгла!
– Ловите!
– Сожжем ее саму! Отправим в Преисподнюю! – завопили люди со всех сторон. Кто-то схватил ее, но Алида ловко брыкнула его пяткой, и тот, охнув, отпустил ее. Вагон наполнился криками и плачем напуганных детей. Ее хватали за руки, за волосы, за платье, и Алида изо всех сил старалась не поддаваться панике в этой толпе искаженных яростным безумием лиц. Она лягалась, кусалась, извивалась, протискиваясь к выходу, а вслед ей летели страшные и обидные проклятия.
Двери со стеклянными прямоугольными окошками были уже совсем близко, и Алида рванула вперед со всей силой, на которую были способны ее натертые и обожженные ноги.
Она в несколько прыжков оказалась у дверей и с силой толкнула их, впуская в тускло освещенный тамбур лиловые предрассветные сумерки. «Получилось», – радостно подумала Алида.
Чьи-то цепкие пальцы схватили ее за подол платья, оттягивая назад. Она оглянулась и увидела лицо Ханера. Конюх криво ухмылялся, как безумный, обрадованный своей поимкой. Алида рухнула на колени, и на секунду ее ослепила острая боль от удара о металлический пол. Двери тамбура распахнулись, и несколько мужчин ввалились в крохотное помещение, готовые броситься на Алиду и растерзать ее, не дожидаясь суда.
Она отчаянно рванула ткань, обламывая ногти до мяса, и старое полотно нехотя поддалось. Юбка с треском оторвалась, обнажая худые белые ноги, и пальцы Ханера теперь сжимали только кусок расшитой ткани. Алида спрыгнула с поезда и бросилась напрямик через станцию, врезаясь в лоточников, переворачивая нехитрые витрины с калачами и морсом и собирая еще более длинный шлейф из проклятий в свой адрес.
Она бежала, не чувствуя ног, не чувствуя ничего, кроме страха и отчаянного желания спастись. В мглистой темноте чернел лес с острыми пиками еловых макушек, и беглянка припустила к нему в надежде, что чаща защитит, скроет от злобных глаз, обнимет ветвями, как родное дитя, и пригреет на своей хвойной груди.
Настил станции сменился влажным от росы мхом, который приятно охладил стопы. Алида бросилась в кусты, и на нее посыпались холодные капли росы, упав с потревоженных веток. Крики за ее спиной раздавались уже не так часто и громко, но она продолжала бежать, пока оставались силы.
Впереди сквозь ветви забрезжил тусклый рассвет, будто лучи проходили через мутное стекло. В роще запели иволги, то выводя причудливую трель, то взвизгивая. Алида обхватила руками черный липовый ствол и остановилась, с трудом переводя дыхание. Сердце никак не желало успокаиваться и стучало как сумасшедшее. В боку кололо от быстрого бега, оголенные ноги покрылись новыми ссадинами от хлестких веток кустов. Алида тяжело осела на землю, на влажный мох и обхватила плечи руками, стараясь согреться и успокоиться. Дыхание вырывалось у нее серебристыми облачками: в роще ранним утром было прохладно.
