Однако на этот город также имело большие виды и командование русской армии. Схема разрабатывалась всё та же, уже не раз опробованная. Планировалось обойти Борисов с запада, выбить оттуда войска противника и таким образом запереть коалиционную армию в своеобразном «котле», не дав ей спокойно переправиться через всё ещё не замёрзшую Березину. Иными словами готовилось нечто весьма похожее на операцию при городе Красный, только в гораздо большем масштабе. Что из этого получилось впоследствии, я расскажу чуть позже. А сейчас хочу обратить ваше внимание на тот факт, что накал страстей и событий, происходивший вокруг города Борисова, был настолько силён, что вблизи этого ничем, в общем-то, не примечательного городка отступавшими французами было спрятано как минимум четыре крупных клада. О кладе солдата Иоахима вы уже осведомлены, и хотелось бы рассказать о втором известном кладе.
Итак, Старая Екатерининская дорога, по которой шли французы, была найдена, и необходимо было осмотреть её всю, начиная от самой Неманицы. Тщательный осмотр неплохо сохранившегося дорожного полотна и прилегающих к нему кюветов позволил выявить всего несколько мест, где массивный фургон мог бы съехать в сторону от дороги. Одно из таких мест приглянулось нам особенно, поскольку именно там, совсем недалеко от левого кювета, удалось отыскать очень интересный объект. Он представлял собой странный прямоугольник на почве, размером 4 на 6 метров, густо заросший матёрой крапивой. Такие прямоугольники можно иной раз встретить в заброшенных деревнях, особенно на тех местах, где некогда сгорели дома или сараи. Но здесь, в глухом лесу, наверняка не было никаких строений... Да, забыл сказать, этот крапивный прямоугольник был найден всего в 70 метрах от наиболее удобного съезда в лес.
Скорее всего, решили мы после короткого совещания, в этом месте был некогда разожжён большой костёр, столь жаркий, что на этом месте, кроме крапивы, так ничего потом и не прижилось. Сразу вспомнился эпизод, в котором Наполеон вблизи Неманицы грелся у костра (любил он на привале погреть косточки). Значит, не исключено, что и здесь некогда горел подобный костёр, только сжигали в нём не сухие сучья, а разбитые телеги и дрожки. А раз так, то и перевозивший ценности фургон тоже мог сгореть именно здесь.
Для проверки нашей догадки пришлось выкопать небольшой шурф, в глубине которого действительно отыскались древесные угли, перекалённая глина и изуродованные огнём металлические детали от повозок. Найденные предметы однозначно подтвердили факт того, что здесь длительное время горел весьма специфический костёр. Что ж, удобный съезд на поляну и громадный костёр, в котором горели экипажи, это уже было кое-что. Но далее был полный мрак. Неизвестно было, в какое дерево вколотил свой тесак французский кассир, и то, как далеко от дороги оно росло.
Однако мы сразу обратили внимание на два весьма интересных обстоятельства. Первое: данный уголок большого леса изобиловал старыми дубами.
Второе: далеко углубиться в чащу с громоздким фургоном было просто невозможно. Далее следовала чистая логика. А из неё выходило, что закапывать тяжёлые бочки слишком далеко от дороги никто бы не стал, и именно несколько ближайших к нам могучих дубов вполне могли послужить французам прекрасным местным ориентиром. Но какой из них приглянулся им более всех? К сожалению, их было множество! Ведь целиком и полностью полагаться на то место, где мог свернуть фургон, мы не могли, исходя из тех соображений, что бочонки могли просто перетащить через обочину на руках или зарыть их раньше, ещё задолго до костра. И значит, у казначеев могло не быть особой необходимости сворачивать в лес, раз по нему всё равно далеко не уедешь.
Пришлось отметить на самодельной карте все дубы, чей возраст был более 250 лет. Исходили мы из того соображения, что данный приметный дуб и 190 лет назад должен был иметь весьма примечательные размеры. Следовательно, его возраст в 1812 году вряд ли мог быть менее 60-90 лет, а диаметр ствола мог быть тогда равен 30-40 см. Исходя из скорости роста дубов (которую предварительно пришлось узнать), удалось выяснить, что к началу XXI века тот самый дуб мог достигнуть в диаметре 73-100 см.
Работа предстояла титаническая, но она была выполнена в полном объёме. Измерили диаметры всех дубов, занесли их в таблицу, разделили на возрастные группы. В результате исследований было выявлено несколько групп подходящих деревьев, не считая двух десятков особо крупных деревьев, растущих отдельно. Только теперь, когда эта трудоёмкая работа была проделана, началась электронная «прозвонка» особо подозрительных участков леса. В течение всего одного дня мы отыскали: обломки трелёвочного трактора, гору стреляных гильз и железный шкворень неизвестного предназначения. То есть мы отыскали всё, что было под землёй на участке длиной в полкилометра. И ещё нам удалось отыскать почти заплывшую от времени древнюю яму, которая располагалась точно в центре между трёх дубов, один из которых был сильно повреждён молнией. (В деревья, рядом с которыми делаются захоронения металла с высокой электропроводностью, часто попадают молнии.)
Данное место, с какой стороны ни посмотри, было весьма подходящим для заложения клада. Съезд с дороги совсем недалеко, метрах в сорока. Толстые, явно трёхсотлетние дубы стояли правильным равносторонним треугольником, одним своим расположением подсказывая место возможного захоронения. Да и вид самой ямы... Она смотрелась куда как старше группы окопов, расположенных невдалеке от неё. Иными словами, выглядела лет этак на 50 их старше. Если учесть, что окопы те были отрыты в начале войны, или примерно 60 лет назад, то яму вполне могли выкопать в конце XIX века. Тогда... тогда всё сходилось по времени просто идеально. Ведь именно в те далёкие годы и приезжали в Неманицу потомки тех самых кассиров в надежде отыскать ценности, спрятанные их дедами.
Да, самого клада мы в тот раз не отыскали, но тем не менее уверены на 100%, что он там был. Согласитесь, в доказательство этого было найдено довольно много косвенных свидетельств, как материальных, так и информационных. Мы ведь уже знаем, что положение отступавшей французской армии в конце ноября 1812-го было весьма тяжёлое, если не критическое. Да к тому же и непрекращающийся падёж лошадей... Судя по количеству покрытых окалиной обломков, в огне громадного костра могло запросто сгореть несколько десятков разномастных экипажей. А следовательно, там же мог вполне сгореть и массивный кассовый фургон. Ведь не просто так написал французский мемуарист генерал Сегюр, постоянно находившийся при Главной квартире императора при отступлении из Москвы: «По прибытии в город Борисов у него (Наполеона) было едва 6000 солдат, несколько пушек и расхищенная казна».
В данном абзаце генерал несколько сгустил краски, но был не так далёк от истины. Хотя потери в коалиционных войсках были весьма серьёзные, но при главной квартире находилась лишь небольшое количество войск, и видеть, сколько всего солдат находятся в строю, де Сегюр просто не мог. Но вот насчёт сохранности армейской КАЗНЫ, то он был весьма далёк от правильного понимания положения дел. Как известно, до реки Березины русским войскам удалось захватить два фургона из «Первого золотого обоза». Один захватили под Вязьмой и нашли там 30 000 франков, другой взяли у деревни Мерлино (недалеко от Красного). В нём обнаружили 60 000 франков. Серебро и золото, разумеется, растащили казаки, но вы понимаете, что потеря столь незначительной суммы не давало повода говорить о полном расхищении всей КАЗНЫ. К тому же «1-й золотой обоз» двигался впереди основных сил, стараясь за счёт скорости передвижения уйти от возможного преследования и расстроить планы российского командования.
