«Мой фургон, запряженный семью лошадьми, продвигался довольно хорошо. 9-го декабря в полночь я был в двух лье (8 вёрст) от города Вильно. Другой фургон под № 48, перевозивший два миллиона франков золотом, застрял на дороге в снегу по самые ступицы. За ночь из тринадцати наших лошадей (моих и № 48) умерло (замёрзло) семь. Утром были присланы лошади из Вильно, и фургон № 48 был вытащен из снега и поставлен на дорогу. Этот фургон, последний по счёту, оказался единственным дошедшим до места назначения. Мой же фургон остался на месте. Он был ограблен по очереди французами и казаками. Я прибыл в Вильно 10-го декабря».
Очень характерная запись для тех дней, и очень показательная. Следовательно, можно сделать обоснованный вывод о том, что почти вся казна иноземного воинства была оставлена на территории России. Другой вопрос, что же сталось со всем этими ценностями! Теперь-то мы точно знаем, что с ними случилось. Изрядное количество этих денег было расхищено самими солдатами коалиционных войск. Другая часть попала к лихим казакам Платова, Сергея Ланского, Дениса Давыдова и исчезла в их бездонных карманах, постепенно перекочевав в кошельки попутных трактирщиков. Ещё одна часть была всё же спрятана (в основном зарыта) тем или иным способом. Судьба основной части этих денег тоже более или менее известна. Основную их массу отыскали впоследствии, причём основная роль в их отыскании заслуженно принадлежит тем, кто их хоронил. То есть самим же французам (немцам и даже итальянцам). Но какое-то количество их было найдено много позже, уже современными кладоискателями. И только совсем небольшая толика золотых и серебряных кружочков всё ещё ждёт своих «освободителей» из земляного плена.
Так что генеральша П.Д. Киселёва была почти права, клятвенно утверждая, что знает, где зарыт один из таких фургонов. Вспомним кое-какие подробности, связанные с её столь уверенным заявлением. Не забыли ещё, где она впервые обнародовала свою смелую гипотезу? Правильно, в Венеции. Но почему именно там? Не догадываетесь? А мне-то как раз всё предельно ясно. С Березинской переправы и далее до современного Вильнюса вся казна охранялась и конвоировалась именно итальянской королевской гвардией под командованием принца Евгения Богарне.
И вполне могло так случиться, что один из бывших офицеров королевской гвардии и поведал прекрасной генеральше о собственноручно закопанных сокровищах. Да, конечно, тут возможны всяческие вариации. Возможно, он совершенно ничего не рассказывал госпоже Киселёвой лично. Возможно, он просто делился воспоминаниями о боевой юности со своим малолетним племянником, сидя за столиком в одном из открытых венецианских ресторанчиков. А госпожа генеральша в это время просто сидела за соседним столиком. К тому же она прекрасно знала итальянский язык, а ветеран был слишком громогласен.
Так или иначе, но, суммировав вышеозвученные материалы, мы с большой долей уверенности можем заявить, что описанный генеральшей эпизод мог случиться только на одном, причём достаточно небольшом по протяжённости отрезке пути, запруженном уже нестройными толпами отступающей армии Наполеона. И отрезок этот, мало того, что относительно невелик, но и довольно чётко определён географически. Он простирается от западных окрестностей города Молодечно до современной границы с Литвой.
— Почему же он располагается именно там? — можете вполне резонно спросить вы. — Что, неужели мародёрство и погромы не начались ранее?
Всё дело в том, что полный развал в армии агрессоров начался после того, как горячо любимый всеми французский император попросту бросил остатки своих войск на произвол судьбы. А случилось это роковое событие именно тогда, когда он достиг Сморгони. Взглянем скорее на современную карту Беларуси. Как мы видим, местечко Сморгонь находится примерно в 30 км от города Молодечно. И на всём этом промежутке были растянуть, совершенно деморализованные войска великой армии, или то, что от них оставалось. Я понятно объясняю? Да? Вот и прекрасно.
Вы чувствуете, кстати, как сильно мы продвинулись в своём расследовании? Район поисков, если пока и не обозначен нами с точностью до километра, то уже достаточно сужен. Ай да генеральша, ай да... впрочем, что-то я явно не то пишу. Виноват, исправлюсь. Но пойдём дальше, время не ждёт.
Исходя из общепринятых соображений и изучения всех доступных на данный момент материалов, мы можем утверждать, что на всём длинном пути от города Красного, что на Смоленщине, и до Вильно, французы и преследующие их казаки в разных местах, особенно вблизи основных транспортных путей, закопали, утопили и разграбили 47 фургонов золотых и серебряных монет из так называемого «Первого золотого обоза». Некоторые исследователи считают, что каждый из них перевозил порядка 350-400 кг (и даже более) драгоценного груза. Соответственно и делают несколько скоропалительный вывод о том, что по всей длине этого пути закопано примерно 16 тонн монет из драгметаллов. Но у меня на сей счёт не столь оптимистичные прогнозы.
Дай-то бог, чтобы в земле до сих пор сохранилась хотя бы пятая часть некогда утраченного богатства. Но даже за такую скромную кучку многие из нас готовы совершать просто немыслимые подвиги. Ведь, правда же, 10-20 миллионов долларов на дороге не валяются! Ой, прямо каламбур какой-то получился. В действительности они (эти миллионы) валяются вовсе не на дороге, а где-то около неё. Вот там их нам и следует искать. И вот для успешного продвижения очередного поискового проекта нам сталось только сузить данную довольно длинную дорогу до совсем маленького отрезка. А для этого продолжим наши теоретические поиски.
Разумеется, наибольшее количество до сих пор не найденных сокровищ зарывали в лесах и оврагах, чтобы максимально затруднить их поиски преследователями, и, как правило, осуществлялись такие действия там, где разбивались бивуаки или случался особенно большой падёж лошадей. Обратимся вновь к воспоминаниям непосредственных участников тех событий. Казну и обоз с ранеными офицерами от реки Березины сопровождал офицер королевской гвардии Цезарь де Лотье. Он, к счастью, вёл дневник, и дневник этот сохранился. Прочитаем некоторые выдержки из него.
«28 ноября. Зембин. Из остатков итальянского войска император сформировал авангард, который должен был конвоировать КАССУ, а также раненых генералов и офицеров.
1 декабря. Илия. Французский авангард, состоящий из остатков корпусов Евгения Богарне и маршала Даву, прибывает в Илию.
2 декабря. Мы (итальянская гвардия) сделали мучительный 12-часовой переход (32 км), нигде не отдыхая, боясь быть обойдёнными, и в 11 часов утра 2 декабря приходим в Молодечно. Этот безумный переход довершил расстройство наших полков. Много способствовало этому и медлительность нашего движения, вызванная необходимостью эскортировать КАЗНУ и раненых генералов и офицеров. На полдороге у селения Селищи Евгений Богарне остановил колонну и написал императору, который был ещё позади, о том, что здесь происходит. А что здесь происходило? Дорога шла большей частью лесом, и вдоль всей дороги по её сторонам на всём протяжении громадного перехода горели бивуачные костры, и множество отставших солдат грелось возле них. Так как многие полки сведены на нет, то маршал Ней собрал знамёна этих полков и с офицерами послал их — к “молодой” гвардии, сопровождавшей императора. На последнем переходе у сельца Селищи Наполеон приказал сломать их навершия в виде орлов на знамёнах и закопать их».
