Проплутав с полгода по Европе, Тимофей попал в Трансильванию. Там правил князь Ракоци, который как раз воевал с турками. Ну а, как известно, враги наших врагов – наши друзья! Перебежчика, чудом спасшегося из лап тирана Магомета, встретили ласково. А когда Ракоци узнал, что перебежчик царских кровей, то отправил несчастного, гонимого по свету царевича Ивана в надежное место – в Швецию к королеве Христине, даже рекомендательное письмо дал.
И вот ведь сила обаяния авантюриста – сама мудрая Христина не устояла перед статным красавцем! Она положила ему достойное содержание, представила двору как российского наследника. Гениальный авантюрист и тут не ударил в грязь лицом: выучил шведский язык и начал блистать на приемах, балах и охотах. Ловкий, сильный, остроумный и веселый, он стал украшением шведского двора. Гром грянул, как всегда, неожиданно – из России пришла бумага о поисках беглого преступника – казнокрада, убийцы и самозванца. Бедная Христина глазам не поверила, читая: небось врут все бумаги! Велела призвать любезного царевича Ивана да расспросить. Вот только призывать оказалось некого. Ушлый царевич сбежал, узнав о письме из Москвы от доверенного секретаря королевы.
Мудрая Христина рассудила: раз сбежал, значит, виновен. И по всей стране объявила поиск беглеца. Испуганный Тимоха подался в Ригу, оттуда в Митаву. Денег хватило ненадолго, ведь неунывающий авантюрист никогда не откладывал на черный день – средства всегда находились. Но на этот раз фортуна не поспешила на выручку. Пришлось Тимофею перебиваться кое-как. Он даже в бродячие циркачи подался. В одном из трактиров услышал про Миклафа, который рыщет по его душу. Тимофей рванул в Голштинию. Там-то его и настиг мстительный купец. Голштинскому герцогу он посулил 100 тысяч от московских властей за поимку Анкудинова. Герцог, постоянно нуждавшийся в средствах, только обрадовался.
Тимофей рассчитывал сбежать по дороге в Москву. Но за ним приехал не абы кто, а дьяк Шпилькин, которого он некогда обокрал. Дьяк повез свою дорогую добычу со всеми предосторожностями, твердя: «Знаю тебя как облупленного, сам свидетельствовать супротив тебя стану!»
Что ж, коли так, Тимофей решил придерживаться версии, что он не вор и убийца Анкудинов, а царевич Иван, сын Шуйского. На допросах и пытках стоял на своем. Видно, не особо разбираясь в политике, он не понимал, что именно его самозванство – верный путь на плаху.
Так и вышло. Лже-Ивана четвертовали на Лобном месте в августе 1654 года. И это было как знамение – ведь ровно 20 лет назад, в августе 1634 года, Тимофей Анкудинов женился на Авдотье, архиерейской внучке, и началась его чудовищная авантюра длиною в жизнь.
Необычный сыщик Людовика XIV, или Нет пророка в своем отечестве
Это сейчас никого не удивишь обращением правоохранительных органов к экстрасенсам и ясновидящим. Но в старые времена люди, наделенные сверхспособностями, если и годились, то только для костра или плахи, ведь в них видели людей дьявола. Однако находились все же правители, считавшие возможным привлекать ясновидящих к государственной службе, и не только в качестве пророков или предсказателей, а, например, для раскрытия преступлений, как это сделал французский король Людовик XIV. История сохранила уникальные свидетельства о том, как во Франции XVII века знаменитый лозоходец Жак Эмар Верней находил с помощью ивового прута не только воду, бытовые пропажи, но и преступников – воров и убийц.
Собственно, на славу детектива Жак Эмар Верней, которого все звали просто Эмаром, никогда не претендовал. Жил себе тихо-мирно в родном Сен-Марселине, что во французской провинции Дофине. Строил дома, делал кладку заборов. Вот только с детства обладал чудесными способностями: мог найти пропавшую вещь, потерявшуюся скотину. Просто брал в руку ивовый прут и ориентировался на направление, которое тот показывал. Вытягивался прут на север, туда же и шел Эмар. Ну а когда прут в его пальцах начинал дрожать, уверенно говорил: «Это здесь!» Именно так много раз находил он для соседей то монету, упавшую в погреб, то кольцо, закатившееся под половицу. Часто к нему приходили крестьяне окрестных деревень, и он искал им пропавших коров и коз.
Эмару было всего 18 лет, когда он столкнулся с преступлением. В начале 1682 года юноша шел мимо дома бочара, и тут прут в его руке неожиданно задергался и начал указывать направление. «У меня словно пальцы прилипли к пруту. Прут просто потащил меня за собой», – расскажет он впоследствии ученому аббату де Вольмонту, который и занесет его слова в книгу «Трактат о лозоходстве» (Париж, 1693). Следуя по направлению прута, Эмар зашел на задний двор дома и увидел там большую бочку. Эка невидаль в доме бочара! Бочка была наполнена до краев вином, но что-то дернуло Эмара опустить туда руку. И – о, ужас! – юноша нащупал внутри человеческую голову.
Тут же была вызвана городская стража. Бочар, рыдая, объяснял, что его жена пропала уже четыре месяца назад, и вот нашлась в самом неподходящем месте. Видно, кто-то убил, а концы спрятал в воду, то бишь в вино. «Но кто убил? – вскричал Эмар и снова схватился за свой прут. – Сейчас мы узнаем, откуда пришел убийца!» Но тут прут развернулся в его руке и указал прямо на бочара. Эмар ахнул, ведь он знал бочара и никак не мог поверить в то, что тот убил собственную жену. Еще и еще раз он спрашивал свой волшебный прут, но тот упрямо показывал, кто убийца. Для юноши это был шок, он даже упал в обморок. Но стражники оказались крепче. Они увели с собой предполагаемого преступника, и тот скоро сознался в убийстве.
Понемногу рассказы о способностях Эмара распространились по всей провинции. И неудивительно, что, когда 25 июля 1692 года в Лионе произошло зверское убийство, которое тут же окрестили «кошмаром в Лионе», власти решили использовать все возможности, чтобы раскрыть это дело. Преступление было дерзким: богатый виноторговец и его жена зарезаны серпом в винном подвале их же собственного дома прямо в центре города на площади Неф-Сен-Жан. Стражники, прибывшие на место преступления, пришли в ужас: пол, стены и потолок подвала были залиты кровью. Над телами уже жужжали толпы налетевших июльских мух. Зрелище было столь кошмарным, что даже у стражников сдали нервы.
Придя в себя, стражи порядка обнаружили, что виноторговец с женой не только убиты, но и ограблены. В спальне наверху злодеи вскрыли несгораемый шкаф, где хранились деньги, золотые украшения, серебряная посуда и дорогой жемчужный пояс, присланный в подарок супруге винодела из королевской казны. Дело осложнялось и тем, что виноторговец был поставщиком королевского двора. Об этом ужасном преступлении быстро узнал сам король Людовик XIV и прислал своего дознавателя. Однако дело застопорилось. Вот тут-то и вспомнили об Эмаре. В Париж к королю полетела депеша: возможно ли привлечение к государственному расследованию лозоходца из народа. Мудрый Людовик не стал возражать. Он хоть и не верил в мистику, но был готов поставить себе на службу любые способности. Вот так, получив разрешение, лионские власти и обратились к Эмару. Тому предстояло либо проявить себя, либо самому угодить за решетку.
В книгах современников («Философский трактат» врача П. Гамье, «Трактат о лозоходстве» Вольмонта) сохранились довольно подробные рассказы о том, как действовал Эмар. Спустившись в подвал на место убийства, он едва не потерял сознание. Все-таки хоть он и имел дела с преступлениями, но так и не смог к ним привыкнуть. Поднявшись из подвала, Эмар вынул свой ивовый прут. Толпа отпрянула от лозоходца, когда прут неистово закружился в его руке. Следуя указаниям своей «волшебной лозы», Эмар покружил по двору и у стены нашел закопанный в землю серп – орудие убийства, завернутое в окровавленную одежду виноторговца.
