Когда Сократу пошел третий десяток, он, как мы уже знаем, разочаровался в космологии ионийцев и обратился к изучению человека. Но совершенно определенно, Сократ начинал с изучения космологических теорий Запада и Востока в философских системах Архелая, Диогена из Аполлонии, Эмпедокла и других. Теофраст уверяет нас, что Сократ был членом школы Архелая, последователя Анаксагора в Афинах. Как бы то ни было, Сократ разочаровался в теории Анаксагора. Сбитый с толку расхождениями в различных философских теориях, Сократ неожиданно нашел ответ на мучивший его вопрос в отрывке Анаксагора, где говорится о том, что первопричиной всех законов природы и мирового порядка является Ум. Обрадованный Сократ начал изучать Анаксагора в надежде, что тот объяснит ему, как функционирует Ум, созидая стройный порядок во Вселенной. Но он обнаружил, что Анаксагор ввел понятие Ума только для того, чтобы объяснить, кто запустил вихревое движение. Разочарование заставило Сократа обратиться к другому предмету исследований и отказаться от натурфилософии, которая оказалась в тупике из–за противоборства мнений и многочисленных расхождений.
А.Э. Тейлор высказывает предположение, что после смерти Архелая Сократа, учитывая намерения и задачи, которые он перед собой ставил, можно с полным правом назвать его преемником. Он пытается обосновать это с помощью комедии Аристофана «Облака», где Сократ и его коллеги по «Мыслильне» («Облака», с. 354), описаны как люди, увлеченные естественными науками и придерживающиеся «воздушной» доктрины Диогена из Аполлонии. Поэтому утверждение Сократа, что он никогда не брал «учеников», если верно предположение Тейлора, должно означать, что у него не было платных учеников. Он имел товарищей, но никогда не имел учеников. Кроме того, в «Апологии» Сократ восклицает: « Но правда заключается в том, о афиняне, что я не имею никакого отношения к физическим наукам». Это верно, что к тому времени, когда Сократ достиг возраста, в котором он изображен в «Апологии», он уже давно отказался от занятий космологией, однако это вовсе не означает, что Сократ никогда не занимался ею, нам точно известно, что он этим занимался. Современному же автору кажется, что сам тон высказывания подтверждает предположение, что Сократ никогда не был главой школы космологов. То, о чем говорится в «Апологии», конечно же не доказывает, что Сократ до своего «обращения» не был главой подобной школы, его же слова означают, что он никогда им не был.
«Обращение» Сократа, приведшее его в стан скептически настроенных этических философов, вероятно, произошло после широко известного эпизода с дельфийским оракулом. Херефон, преданный друг Сократа, спросил оракула, есть ли кто на свете умнее Сократа, и получил ответ: «Нет». Это заставило Сократа задуматься, и он пришел к выводу, что боги считают его самым мудрым потому, что он осознал свое невежество. И тогда Сократ понял, что его миссия заключается в поисках непреходящей и конкретной истины, истинной мудрости и в принятии помощи любого человека, который согласится его выслушать. Какой бы необычной ни показалась нам история с оракулом, она, вероятно, действительно имела место, ибо мало вероятно, чтобы Платон вложил в уста Сократа выдумку в диалоге, который был написан для того, чтобы дать точное описание суда над Сократом, особенно в ранней редакции «Апологии», созданной в те годы, когда многие люди, присутствовавшие на этом суде, были еще живы.
Жена Сократа, Ксантиппа, известна своим сварливым характером, однако никто не знает, правда ли это или нет. О том, что у нее был скверный характер, мы узнаем из диалога «Федон». Скорее всего, Сократ женился в первые годы Пелопоннесской войны. В этой войне Сократ прославился своей храбростью при осаде Потиды в 430 году до н. э., а потом при разгроме афинян беотийцами в 424 году. Он участвовал в боях при Амфиполе в 422 году до н. э.
Проблема Сократа
Проблема Сократа заключается в точном установлении содержания его учения. Характер источников, которыми мы располагаем, – книги Ксенофонта «Воспоминания о Сократе» и «Симпозиум», диалоги Платона, различные высказывания Аристотеля и «Облака» Аристофана – сильно усложняет нашу задачу. Например, если бы мы стали опираться на работы одного Ксенофонта, то у нас сложилось бы впечатление, что главным интересом Сократа было воспитание порядочных людей и ответственных граждан и его вовсе не интересовали проблемы логики и метафизики, словом, по Ксенофонту, Сократ был популярным учителем этики. В диалогах же Платона перед нами предстает метафизик высшего класса, который не удовлетворяется проблемами повседневности, но закладывает фундамент трансцендентальной философии своей знаменитой теорией метафизического мира Форм. Однако заявления Аристотеля дают понять, что, хотя Сократ и интересовался теорией, он не был автором доктрины самодостаточных Форм или Идей, ведущей доктрины платонизма.
Общепринятое мнение гласит, что, хотя Ксенофонт изображает Сократа чересчур «ординарным» и «приземленным» главным образом потому, что сам Ксенофонт не имел никакого желания заниматься философией и не обладал необходимыми для этого способностями (кое–кто даже утверждал, что Ксенофонт специально изобразил Сократа ординарной личностью, каким тот никогда не был и каким сам Ксенофонт его не считал, чтобы защитить его доброе имя, однако это мало вероятно), мы не можем отмахнуться от слов Аристотеля и, соответственно, должны признать, что Платон в своих трудах, за исключением более ранних работ, например «Апологии», вложил в уста Сократа свои собственные идеи. Достоинство этой точки зрения заключается в том, что Сократ Ксенофонта и Платона не противопоставляются друг другу и между характеристиками обоих авторов нет разночтений (а недостатки образа, созданного Ксенофонтом, объясняются личностью и интересами самого мемуариста), и при этом учитывается мнение Аристотеля. Эти три источника создают более или менее достоверный образ Сократа, при этом ни один из них не подвергается незаслуженному забвению (на что могли бы указать сторонники той или иной теории).
И тем не менее эта точка зрения подверглась критике. Карл Джоел, к примеру, основывая свой взгляд на Сократа на утверждениях Аристотеля, заявляет, что Сократ был интеллектуалом и рационалистом аттического типа, а «Сократ» Ксенофонта, представляющий собой спартанский тип, не историчен. Джоел считает, что Ксенофонт придал своему Сократу дорические черты и тем самым сильно исказил его образ.
Деринг же, наоборот, утверждает, что достоверный образ Сократа создал именно Ксенофонт. Утверждения Аристотеля представляют собой не что иное, как обобщенное мнение членов Старой Академии, что Платон использовал Сократа в качестве рупора для своих идей. Совсем другой взгляд пропагандируют в Великобритании Бернет и Тейлор. Они считают, что настоящий Сократ – это платоновский Сократ. Платон, вне всякого сомнения, усовершенствовал мысли своего учителя, но те идеи, которые он вложил в его уста в своих «Диалогах», представляют собой действительное учение Сократа. Если бы это соответствовало истине, тогда автором метафизической теории Форм или Идей считался бы не Платон, а Сократ и утверждение Аристотеля (что Сократ не «отделял» Формы) нужно было бы либо отвергнуть, как сделанное по незнанию, либо попытаться как–то объяснить. Совершенно невероятно, утверждают Бернет и Тейлор, чтобы в то время, когда еще были живы люди, хорошо знавшие Сократа и то, чему он учил, Платон решился вложить свои собственные теории в уста Сократа, он мог сделать это только в том случае, если Сократ сам верил в существование мира Идей. Они указывают, что в некоторых поздних диалогах Платона Сократ не играет уже главной роли, а в «Законах» о нем даже не упоминается – идея Бернета и Тейлора заключается в том, что в тех диалогах, где Сократ играет главную роль, он высказывает свои собственные идеи, а не идеи Платона. Зато в более поздних диалогах Платон описывает уже свои независимые взгляды (независимые от Сократа), поэтому последний уходит на задний план. Этот последний аргумент, несомненно, очень сильный, как и тот факт, что в «раннем» диалоге «Федон», в котором описывается смерть Сократа, теория Форм занимает значительное место. Но если Сократ Платона – это и есть настоящий Сократ, тогда, логически рассуждая, мы могли бы заявить, что в «Тимее», к примеру, Платон устами главного героя высказывает мнения, которых он вовсе не разделял, поскольку, если Сократ говорит в диалогах от его лица, то почему бы и Тимею не делать этого? А.Э. Тейлор, ни минуты не сомневаясь, принимает эту крайнюю и не такую уж последовательную точку зрения. Однако в первую очередь совершенно невероятно, чтобы мы могли освободить Платона от ответственности за большую часть тех идей, которые он высказывает в своих диалогах, но, кроме того, если в отношении диалога «Тимей» мысль Тейлора и верна, как мы сможем объяснить, что этот замечательный факт всплыл на поверхность только в XX веке нашей эры? И опять же, точка зрения Бернета и Тейлора подразумевает, что Сократ Платона развивал, совершенствовал и объяснял теорию Форм, хотя всем известно, что настоящий Сократ ничего подобного не делал. Кроме того, если придерживаться точки зрения Бернета и Тейлора, то нам придется полностью отвергнуть свидетельство Аристотеля.
